|
При спокойной скорби совершились в Петербурге печальные церемонии. Никогда во время жизни преобразователя новые обычаи, которые усвоила себе Россия, не высказывались так резко, как во время его похорон, потому что при жизни он не позволял роскоши, но гроб его постарались окружить всевозможным великолепием. 30 января набальзамированное тело покойного императора было выставлено в меньшей дворцовой зале, и народ был допущен для прощания. Между тем генералы Брюс и Бок приготовляли печальную залу, которая была готова к 13 февраля. Между обычными украшениями, употреблявшимися в подобных случаях при дворах европейских, виднелись пирамиды с надписями. На одной читали: от попечения о церкви Именем и делом Петру Верховному подражавый, Боговенчанный верх наш Петр остави нас. Ревнитель благочестия, рачитель исправления; Суеверия и лицемерия ненавистник. О женише церковный Христе! Утеши невесту Твою. На другой: о исправлении гражданства Что воздаси, о Россия! истинному отродивщему тебя отцу твоему? Он тебя уставы правительскими мудрую, Законы судебными здравую, Искусств различием благообразную сотвори. Едина в тебе благодарствия сила В верности и послушании ко наследнице его. На третьей: от обучения воинства Изнемог телом, но не духом, Уснул от трудов, Сампсон российский. Трудолюбием подал силы воинству, Бедствием же своим безопасие отечеству. Но, о пременения жалостного! Почившу же ему временно, вечно же торжествующу, Стонем мы и сетуем. На четвертой: от строения флота Нового в мире, первого в России Иафета, Власть, страх и славу на море простершего И нам в сообщение вселенную приведшего Плавающего уже не узрим. Ныне нам воды – слезы наши, Ветры – воздыхания наши. 13 февраля гроб императора был перенесен в печальную залу; в первых числах марта увидели подле него другой гроб – шестилетней дочери Петра цесаревны Натальи. 8 марта тело императора было вывезено в Петропавловский собор; процессия разделялась на 166 номеров; гроб цесаревны несли. По окончании литургии в соборе взошел на кафедру Феофан Прокопович и произнес знаменитую проповедь, начинавшуюся словами: «Что се есть? до чего мы дожили, о россияне! что видим? что делаем? – Петра Великого погребаем!» Проповедь была кратка, но говорение ее продолжалось около часа, потому что прерывалось плачем и воплем слушателей, особенно после первых слов. В утешение оратор решился сказать: «Не весьма же, россияне! изнемогаем от печали и жалости: не весьма бо и оставил нас сей великий монарх и отец наш. Оставил нас, но не нищих и убогих: безмерное богатство силы и славы его, которое вышеименованными его делами означилося, при нас есть. Какову он Россию свою сделал, такова и будет; сделал добрым любимую, любима и будет; сделал врагом страшною, страшна и будет; сделал на весь мир славною, славная и быти не пристанет. Оставил нам духовная, гражданская и воинская исправления. Убо, оставляя нас разрушением тела своего, дух свой оставил нам». — 370 —
|