|
При особенных неблагоприятных обстоятельствах доходов недоставало для покрытия расходов, чрезвычайно усилившихся вследствие преобразовательной деятельности, особенно вследствие заведения постоянного войска и флота. Но в то же время увеличивались и доходы: балтийские берега были приобретены; летом 1722 года к Петербургу пришло 116 иностранных кораблей, к Рижскому порту в приходе было кораблей 231, из Риги отошло кораблей с товарами 235, пошлин с них сошло 125510 ефимков, кроме порции городской. В 1724 году к Петербургу пришло кораблей уже 240, к Нарве – 115, к Риге – 303, к Ревелю – 62, к Выборгу – 28. В сентябре 1723 года велено было печатать прейскуранты иностранным товарам в знатнейших торговых городах Европы, «дабы знали, где что дешево или дорого». И в заграничные порты являлись русские корабли; так, в мае 1722 года Бестужев писал из Стокгольма, что туда прибыл русский корабль из Петербурга, принадлежащий Барсукову. Бестужев доносил также, что в то же время приехали из Ревеля и Або русские купцы с мелочью, привезли немного полотна, ложки деревянные, орехи каленые, продают на санях и некоторые на улице кашу варят у моста, где корабли пристают. Узнавши об этом, Бестужев запретил им продавать орехи и ложки, и чтобы впредь с такою безделицей в Стокгольм не ездили и кашу на улице не варили, а наняли бы себе дом и там свою нужду справляли. Один крестьянин князя Черкасского приехал в Стокгольм с огромною бородой и привез также незначительный товар; Бестужев пишет, что шведы насмехаются над этим крестьянином. В другом донесении Бестужев писал: «Русские купцы никакого послушания не оказывают, беспрестанно пьяные бранятся и дерутся между собою, отчего немалое бесчестие русскому народу; и хотя я вашего величества указ им и объявлял, чтоб они смирно жили и чистенько себя в платье содержали, но они не только себя в платье чисто не содержат, но некоторые из них ходят в старом русском платье без галстука, также некоторые и с бородами по улицам бродят». На Западе только смеялись, но в разбойничьем Крыму было хуже. Неплюев писал из Константинополя в 1724 году: «Не только полезно, но и нужно в настоящий союзный договор внести, чтобы были русские консулы в Шемахе и в крымских городах: Хотине, Бендере и Перекопе. Может быть, при дворе вашего величества всего еще не известно, как в Крыму подданные ваши страдают в мирное время, как я тому был самовидец; многие купцы обижены, ограблены и в тюрьмах засажены, и со всех с них берут гарач вопреки договору. А консулы могли бы купцов и всяких приезжих охранять». Мы видели, как основателя Петербурга и купцов русских и иностранных занимал вопрос о направлении движения товаров к Балтийскому и Белому морям; в 1721 году было постановлено: к Архангельску возить товары из тех областей, которые прилегли к Двинской системе без переволоков землею, причем пенька вся должна обращаться в Петербург; для Риги товары грузятся на реках Каспле, Двине и Торопе; в Нарву возят товары одни псковичи. Работы по Ладожскому каналу шли успешно, благодаря тому что ими распоряжался знаменитый генерал Миних, которого, как мы видели, рекомендовал князь Долгорукий из Варшавы. Петр был очень доволен Минихом и мечтал, как поедет водою из Петербурга и сойдет на берег в Москве, в Головинском саду на Яузе. Но не все находившиеся вместе с Минихом при работах были довольны им: крутой и вспыльчивый нрав его давал себя чувствовать; так, майор Алябьев, находившийся при канальной Ладожской канцелярии, писал в 1723 г. к Меншикову: «Вашей светлости всепокорно доношу, как в бытность в селе Назье господин генерал-лейтенант Миних тряс меня дважды за ворот и называл меня при многих свидетелях дердивелем и шельмою и бранил м….. по-русски». — 310 —
|