|
В ноябре открылся парламент. В тронной речи о северных, делах, о вспоможении, оказанном Швеции, было сказано глухо: «Одно протестантское государство получило своевременно нашу помощь, и нашими последними договорами положено такое основание союза между великими протестантскими державами, что безопасность нашей святой религии может считаться крепко обеспеченною». Между прочим, в тронной речи находилось следующее; место: «Наши домашние несогласия, преувеличенные за границею, внушили некоторым иностранным державам ложное мнение о наших силах, и они вздумали обходиться с нами таким образом какого корона Великобритании никогда не стерпит, пока я ее ношу». Веселовский, пересылая тронную речь в Петербург и указывая на последнее место в ней, замечает: «Здесь скрытым, но хитрым изображением дано знать о письме вашего величества к адмиралу Норрису, которое выставлено как оскорбление, нанесенное короне Английской. От таких хитростей и подлогов, от пенсий, чинов и подарков, раздаваемых членам парламента, чего другого можно ожидать, кроме всякого снисхождения и одобрения всему, чего двор желает. Противная партия хотя предлагала верные резоны, но все понапрасну, потому что не достоинство мнений, но число голосов преодолевает. Так как я вижу, что министры прилежно за мною смотрят и о всех разговорах наведываются, то я с осторожностию и в умеренных выражениях внушаю все, что потребно к интересам вашего величества». В конце года Веселовский доносил о неблагоприятном расположении английской публики к России: «Вообще сожалеют о бедственном состоянии Швеции, а к силе вашего величества такую зависть питают, что никаких резонов не принимают; опасаются, что ваше величество намерены стать повелителем на Балтийском море, и если Швецию оставить без помощи, то кто может поручиться, что вы ее не завоюете? Да хотя бы этого и не случилось, то какое будет равновесие между северными державами? Эти рассуждения слышал я от членов парламента, доброжелательных вашему величеству и обещавших мне постоянно действовать в интересе вашего величества». Хотелось защитить Швецию и восстановить равновесие на севере, но не хотелось и разрывать с Россиею, вступать в войну, не обещавшую скорых и верных успехов и выгод. В начале 1720 года друзья уверяли Веселовского, что в обеих партиях, вигов и тори, из десяти человек непременно восемь разрыв с Россиею считают противным английскому интересу; министры очень хорошо это знают, и если желают разрыва с Россиею, то никак не откроют этого желания нынешнему парламенту, но будут раздражать русский двор до тех пор, пока разрыв естественно последует. В январе приехал курьер из Стокгольма, и разнесся слух по всему городу, что царь принимает посредничество короля Георга и есть надежда на скорое заключение мира между Россиею и Швециею. «Откуда это разглашение произошло и на каком основании, знать подлинно не могу, – писал Веселовский, – только примечаю, что все этому рады, и не могу довольно изобразить, как сильно и придворные, и члены парламента желают доброго согласия между обоими дворами и как неприятна им мысль о разрыве с вашим величеством». — 178 —
|