|
Все эти выборы, на которые у нас теперь готовы смотреть как на признак крепости общественного союза, как на признак сильного развития общественной деятельности, общественного духа, как на важные права, на деле не давали крестьянам возможности усилить свои промыслы, увеличить результаты своего труда и чрез то без тягости удовлетворять требованиям казны; права эти не спасали крестьянина от воеводы, подьячего, от посадских людей и своего брата крестьянина, пропившегося и занявшегося легким промыслом разбойника. Тяжкая подать, воевода, подьячий, земский староста, разбойник выживали крестьянина, заставляли его уходить дальше за Камень, в Сибирь. В Москву пришла весть, что Устюжский уезд пустеет, и, когда приехали оттуда мирские челобитчики, их стали расспрашивать: отчего у них крестьяне бегут? «Крестьяне бегут, – был ответ, – от больших податей, от воеводских налогов и посулов и от солдатских выборов (наборов), потому что сверх всяких податей воеводы князь Гаврила Мышецкий и Яков Змеев брали с нас с 240 сошек деньгами на год с лишком по 2 рубли, да хлеба по осмине ржи, да по осмине овса; у Якова Змеева было два племянника, которым с сошки давали по 2 гривны, да дворецким их по гривне с сошки; да платили мы в земскую избу с сошки по три рубли, а в иные годы по три рубли с полтиною на воеводские кормы, пива и поносы, а брали воеводы свои сошные деньги и хлебы и кормы прежде государевых доходов. Те же воеводы с денежных доходов, которые, собирая с нас, посылают в Москву, с 30000 рублей, с отписей (росписок), которые нам в тех деньгах давали, брали от печати по две деньги с рубля да с сибирского запаса с 2270 четвертей от всякой проезжей памяти по гривне с четверти; да сверх того с тех же сошек носили мы воеводам на праздники, на Велик день и на Рождество Христово и на Петров день, столовые запасы. Князь Гаврила Мышецкий прислан был к нам для выбору и высылки солдат, и он наемных солдат, которые нанимались служить вечно и брали у крестьян наймы большие, а по себе давали поручные записи, в солдаты не принимал, а писал в солдаты тех, которые нанимали в службу, самих хозяев, и поручные записи у многих поотнимал и для своей корысти отдавал тем их наемщикам, и те наемщики у хозяев завладели многими деньгами, а те хозяева оттого вконец разорились и дворы у многих запустели. Яков Змеев устюжских стрельцов и приставов, которые у него подкупятся, присылал для правежу к нам в волости, и те стрельцы и приставы из-за смертного правежу вымучили себе с целовальников и с денежных сборщиков 1732 рубля; да и князь Мышецкий таких же подкупщиков, которые с ним делились, присылал. Змеев ездил в Черевковскую волость, больше 100 верст, с собаками, с ним было всяких людей больше 50 человек, брал под себя, под людей и под собак водяным путем суда, горним (сухим) подводы, едучи, в волостях брал поминки большие, обедал и всякими харчами проторил. На все это исходит у нас, устюжан, посадских и уездных людей, на год тысяч по пяти и больше». Но не от одних воевод, подьячих и казенных взысков брели розно мирские люди и пустел уезд; не одних воевод и подьячих должны были кормить мирские люди, не от одних праветчиков откупаться: они должны были кормить, откупаться от своей братьи – мирских людей, которым нравилось легкое разбойничье ремесло: малая населенность, темные леса, непривычка у самих мирских людей к общему делу, к общей защите и отсутствие хорошо устроенной полиции делали разбойничье ремесло легким, безопасным. Те же устюжские мирские челобитчики показывали: «По волостям построено много кружечных дворов, здесь многие крестьяне пропиваются и, собравшись человек по 20 и больше, приходят в летнее время разбоем, многих крестьян мучат, огнем жгут и вымучивают рублей по сту; крестьяне, заложив свои животишки и деревнишки, от разбойников откупались и бредут врознь». Призовут на защиту вооруженную силу правительственную – новое разоренье: «За разбойниками посылают посылки подьячих и стрельцов, а подьячие берут с нас за подводы по рублю, а стрельцы по полтине, да в провожатые берут крестьян человек по тридцати в деловую пору». В 1670 году ехало мимо Верхотурья с Тотьмы, Устюга, Ваги, Мезени, Сольвычегодска, Яренска, Сысолы, Кайгородка тяглых людей с женами и детьми 2051 человек. Правительство велело поставить заставы крепкие. Правительство охотно смотрело на заселения пустынных стран около Камня и в Сибири, на образование крестьянских слобод, но требовало, чтоб в крестьяне на пашню призывали и прибирали из вольных гулящих, а не из тяглых людей, из крестьянских детей от семей, бобылей и захребетников. Ссыльные преступники в Сибири сажались также на пашню, и, что было очень тяжело старым пашенным крестьянам, правительство приказывало им выдавать дочерей своих и племянниц за холостых ссыльных, чтоб тем их от бегу унять и укрепить. — 71 —
|