|
Но как бы ни сильно было это впечатление, рассчитывать на спокойную безоружную массу было нельзя, и потому обратились к стрельцам, уже подготовленным к движению. Мы знаем, что в то время, когда сильный, облеченный властию человек стремился прежде всего кормиться на счет слабого, подчиненного, употреблять его на свою личную службу, жалобы приходили не от одних посадских, притесняемых воеводами, но и от служилых людей, притесняемых своими воеводами, и потому нам нисколько не будет удивительно, что и стрельцы, и солдаты в конце царствования Феодора жаловались на притеснения того или другого из своих полковников. Для стрельцов притеснения были очень чувствительны, потому что они в свободное от службы время жили с семействами, своими домами, в особых слободах и занимались выгодными промыслами: главная жалоба их на некоторых полковников состояла в том, что они занимали их своими работами и таким образом отрывали от промыслов. Время было такое в конце царствования Феодора, что и полковники могли разнуздаться больше прежнего, и стрельцы могли своевольничать. Смотря на общее направление правительственной деятельности, мы не можем отказать в смысле и благонамеренности людям, близким к царю, – Языкову, Лихачевым. Но мы ни из чего не можем заключить, чтоб эти люди обладали особенными талантами, особенною твердостию характера, столь необходимого для поддержания порядка во всех частях управления: и восхвалители Языкова выставляют прежде всего его придворную ловкость и хитрость, а хитрость – орудие слабого; притом же в последнее время царя Феодора, когда царь видимо угасал, Языкову с товарищи надобно было заботиться прежде всего о самих себе. До какой степени были слабы духом остальные придворные, от ближнего боярина до стольника, стряпчего и жильца, все эти прирожденные воины, прирожденные воеводы, всего лучше покажет нам постыдное поведение их при стрелецком бунте; здесь всего лучше высказалась несостоятельность старинного дружинно-придворного устройства и необходимость преобразований. Безопасность и порядок в столице основывались на стрельцах, а Стрелецкий приказ был в ведении старого боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукого. Мы встречались нередко с Долгоруким как с одним из самых видных воевод царя Алексея и одним из самых близких к нему людей; но теперь князь Юрий уже был развалина от старости и паралича; сын его и товарищ по приказу, князь Михайла, не был способен заставить уважать себя, и вот полковники притесняют, а стрельцы волнуются, не чувствуя сверху сильной руки, способной сдерживать неправду и волнения. — 176 —
|