|
С мужем Елениным у Иоанна происходили беспрерывные сношения, предметом которых по-прежнему были ссоры между пограничными жителями, не перестававшими нападать друг на друга. Однажды Александр прислал сказать тестю, что уже пора ему возвратить Литве взятые у нее по перемирному договору волости, что ему, Александру, жаль своей отчины. Иоанн велел отвечать, что и ему также жаль своей отчины, Русской земли, которая за Литвою, – Киева, Смоленска и других городов. В другой раз Александр прислал жаловаться, что его наместник кричевский, Евстафий Дашкович, изменил ему, убежал вместе с другими кричевскими дворянами в Москву, пограбивши пограничных литовских жителей. Иоанн отвечал: «В наших перемирных грамотах написано так: вора, беглеца, холопа, рабу, должника по исправе выдать; Евстафий же Дашкович у короля человек был знатный, воеводою бывал во многих местах на Украине, а лихого имени про него мы не слыхали никакого; держал он от короля большие города, а к нам приехал служить добровольно и сказывает, что никому никакого вреда не сделал. И прежде, при нас, и при наших предках, и при Королевых предках, на обе стороны люди ездили без отказов; так и Дашкович к нам приехал теперь, и потому он наш слуга». Как Иоанн смотрел на перемирие с Литвою, видно из наказов послам, отправлявшимся в Крым: «Если Менгли-Гирей захочет идти на Литовскую землю, то не отговаривать, только нейти самому с татарским войском. Если приедут литовские послы в Крым за перемирием, то говорить Менгли-Гирею, чтоб он не мирился, а если он скажет, что великий князь перемирье взял, то отвечать: „Великому князю с литовским прочного миру нет; литовский хочет у великого князя тех городов и земель, что у него взяты, а князь великий хочет у него своей отчины, всей Русской земли; взял же с ним теперь перемирье для того, чтоб люди поотдохнули да чтоб взятые города за собою укрепить: которые были пожжены, те он снова оградил, иные детям своим отдал, в других воевод посажал, а которые люди были недобры, тех он вывел да все города насадил своими людьми… С кем Александру стоять? Ведома нам литовская сила!"“ Детей ханских посол должен был уговаривать, чтоб не давали отцу мириться с Литвою: „Ведь вам тогда не воевать: так у вас весь прибыток отойдет“. Иоанн имел право говорить: «С кем Александру стоять?», ибо королю было мало надежды и на помощь самого деятельного союзника своего, магистра ливонского. Мы видели, что в 1460 году с немцами ливонскими было заключено перемирие на пять лет, но еще не дошло двух лет до перемирного сроку, как начались опять ссоры у псковичей с немцами: в Дерпте посадили в тюрьму посла и гостя псковского, псковичи посадили в тюрьму немецкого гостя, и вслед за тем зимою явилась немецкая рать к Новому Городку и начала бить пушками в его стены. Получивши весть, что немцы под Новым Городком, псковичи собрались наспех с двумя посадниками в небольшом числе и поехали туда, а немцы, услыхав, что идет псковская сила, отбежали от города и запас свой кинули. Но скоро опять пришла весть, что немцы воюют псковские села; тогда псковичи, собравшись с пригорожанами, пошли к Городку, но немцев уже не нашли: те убежали в свою землю. Посадники и псковичи стали думать: куда бы пойти за ними? И решили идти к Воронью камню. Когда вся псковская сила была уже на озере, пришел доброхот из-за рубежа, чудин, и сказал, что сила немецкая собралась и хочет в ночь ударить на Колпино; псковичи возвратились, пошли к Колпину и, подошедши к нему на рассвете, увидали, что немцы жгут и воюют по волости, церковь колпинскую зажгли и добычи много набрали. Псковичи, не медля нимало, ударили на немцев, обратили их в бегство и гнали 15 верст по двум дорогам. «Не дивно ли и не достойно ли памяти, – говорит летописец, – что в такой страшной сече из псковской рати не был убит ни один человек, тогда как немецкие трупы лежали мостом». В то же время другая псковская рать – охочие люди ходили также воевать Немецкую волость и возвратились с большим полоном, а воеводою у них был Ивашко-дьяк; изборяне с своей стороны пожгли и попленили около Нового Городка немецкого. В старину этим и кончилось бы дело, опять до нового набега немцев; но теперь немцы начали войну уже не с одним Псковом; Псков находился теперь под властью великого князя московского, брал наместника от его руки, и вот по челобитью псковичей явился к ним московский воевода Федор Юрьевич с полками и пошел с ними за Великую реку, к Новому Городку немецкому. До сих пор немцы приходили осаждать Псков и его пригороды, псковичи довольствовались обыкновенно опустошением сел; но теперь псковичи с московским войском осадили немецкий город, стали бить его стены пушками. Осада была неудачна: простоявши четверо суток, псковичи выстрелили из большой пушки в стену – и пушку разорвало, после этого приключения отошла вся сила от Городка, потому что был он крепок, замечает летописец. — 84 —
|