|
Но мы видели по другим известиям, что Андрей и Борис находились в тайных сношениях с новгородцами, замышлявшими восстание, что не могло быть после выступления Иоанна в Новгород; следовательно, принимая это известие, мы не можем согласиться, чтоб Иоанн послал уже из Новгорода грамоту к Образцу с приказом схватить Оболенского и что вследствие этого поступка оба брата переслались и вооружились против великого князя. Или сношения удельных князей, вообще недовольных старшим братом и преимущественно раздраженных попыткою Иоанна схватить Оболенского среди двора Борисова и потом требованием его выдачи, – или эти сношения происходили гораздо прежде и были в связи с приготовлением всеобщего движения против Москвы и со стороны Литвы, и со стороны татар, и захвачение Оболенского Образцом по приказу от великого князя из Новгорода служило для удельных только окончательным побуждением и предлогом к начатию неприязненных движений, причем очень может быть, что приказ об этом захвачении был прислан Иоанном из Новгорода уже тогда, когда он узнал о сношениях братьев с восставшими новгородцами, или если мы примем, что окончательное захвачение Оболенского только заставило впервые удельных князей вооружиться против старшего брата, и если при этом мы захотим держаться также известия о сношениях их с новгородцами, то должны будем предположить, что приказ о захвачении Оболенского был дан не из Новгорода, но перед отправлением великого князя туда. Как бы то ни было, великий князь, узнавши в начале 1480 года о неприязненных движениях братьев, поспешил из Новгорода в Москву. Приезд его очень обрадовал жителей, потому что сильный страх напал на всех, когда узнали о приготовлении удельных к усобице; все города были в осадах, и многие люди, бегая по лесам, мерзли от стужи. Между тем князь Борис Васильевич выехал из Волока к брату Андрею в Углич, и отсюда вместе двинулись ко Ржеву через Тверскую область. Великий князь послал к ним туда боярина уговаривать их не начинать усобицы; но братья не послушались и вышли изо Ржева с княгинями, детьми, боярами, лучшими детьми боярскими, направляя путь вверх по Волге к новгородским волостям; всего народу около них было тысяч двадцать. Великий князь опять послал уговаривать их, на этот раз уже духовное лицо, известного своей начитанностью, красноречием и энергиею владыку Вассиана Ростовского; Вассиан уже нашел князей в новгородских волостях, в Молвятицком погосте, на реке Поле, в 180 верстах от Новгорода. Владыке удалось уговорить их послать к великому князю бояр своих для переговоров, и они отправили в Москву двоих князей Оболенских, после чего, неизвестно, по какой причине, переменили путь, пошли к литовскому рубежу и остановились в Луках; тяжело было жителям тех областей, по которым двигались их толпы; многие плакали и рыдали, потому что все волости лежали пусты, ратники княжеские везде грабили и пленили, только мечами не секли. Ставши на Луках, Андрей и Борис послали к королю бить челом, чтоб их управил в обидах с великим князем и помогал; но Казимир отказал в помощи, только женам их дал Витебск на прожитие. Между тем в Москве шли переговоры: великий князь очень досадовал на мать, думая, что она заодно с младшими сыновьями по сильной привязанности своей к князю Андрею Васильевичу; нужно было прежде отвлечь от восстания этого любимца старой великой княгини, и вот Иоанн опять отправил к братьям Вассиана с двумя боярами сказать им: «Ступайте назад в свою отчину, а я вас во всем хочу жаловать»; но Андрею послы должны были предложить отдельно Калугу и Алексин; Андрей не согласился. Скоро, однако, бездействие Казимира и возвращение татарского отряда от русских границ без важных действий побудили князей снова начать переговоры с старшим братом; они послали к нему дьяков своих, мать также стала просить за них Иоанна, но теперь уже он отверг их просьбы. — 30 —
|