|
Прочтя письмо и мемуар, Екатерина написала Панину: «Моим первым условием было освобождение моего министра. Я думала, что совершаю великий подвиг умеренности, предлагая план, на основании которого я хотела вести мирные переговоры, и не думала я найти в прусском короле адвоката турок. Я не говорю о венском дворе; я не могу думать, чтоб ему приятнее было иметь соседями турок в Молдавии и Валахии, чем видеть эти области в руках государя, независимого от трех империй. Было бы желательно, чтоб перестали нам постоянно показывать вооруженную или поднятую руку Австрии, ибо Россия, подвергшись нападению, сумеет защититься, она не боится никого. С другой стороны, мы ведем мирные переговоры с турками, а не с венским двором, с которым у нас нет войны. Крым дальше от Вены, чем Молдавия и Валахия, а потому о нем не может быть и речи в переговорах с Австриею, для которой, может быть, выгоднее, чтобы он не возвращался под власть турок и имел независимого владетеля. Во всех этих бумагах (письмо и мемуар Фридриха) видно большое неудовольствие, мелкая зависть и угрозы; но эти угрозы не прямо от него, а все положено на счет венского двора, но когда увидят, что угрозами ничего не выиграют, то остальное найдется само собою. Держитесь крепко, и ни шага назад; все обделается как нельзя лучше, а если увидят, что мы гонимся за миром, получим мир дурной». Относительно турецкой декларации о посредничестве Австрии и Пруссии Екатерина заметила: «Правда, Порта может объявлять все, что хочет; правда и то, что ее объявление не может и не должно предписывать законов русскому двору. Порта, например, обнаруживает высокомерие невыносимое, требуя, чтоб Россия приняла посредников именно тех, которых она, Порта, выбрала, и желает сложить вину удаления от мира на Россию, если та не примет навязанных ей посредников. Но Россия не может их принять, потому что навлечет на себя большое порицание, если не сдержит слово пред дружественным государством, пред Англиею, которая дала столько доказательств дружбы, помогая ее флотом. Однако, чтоб с русской стороны сделать еще шаг к миру, можно предложить Порте после освобождения Обрезкова условиться о месте собрания конгресса». Такое положение дел, разумеется, должно было иметь сильное влияние на военные действия 1771 года. Ставился вопрос: мир или война? Дунай уже слыл Рубиконом, толковали, что переход чрез него поведет к продолжению и усложнению войны, и потом для перехода большого войска через Дунай нужны были средства, которых под руками не имелось; нужно было построить суда, на что требовалось время, следовательно, этим годом нечего было думать о переходе через Дунай. Еще 11 октября 1770 года в заседании Совета императрица объявила, что надобно помышлять о составлении плана для будущей кампании, и генерал-фельдцейхмейстер граф Орлов вызвался сочинить план. План был представлен Совету ровно через месяц, 11 ноября, и состоял в том, чтобы производить строение судов в обширных размерах, ограничивая военные действия одною обороною занятых областей; Орлов имел в виду употребить суда не для перехода только через Дунай, но для нападения на Константинополь, чтоб этим смелым действием принудить Порту заключить мир на всей воле победителей. Совет одобрил план и рассуждал, что «потребные по тому приготовления служат на все обороты, какие бы ни случились, и не токмо не произведут никакого препятства нынешнему состоянию дел, хотя б начались и мирные соглашения, но и могут еще способствовать ускорению оных и что по сему полезно произвесть их в действо, усилить притом армии и поставить их в лучшее пред нынешним состояние. Но чтоб не оставались оные в совершенном недействии будущего лета, Совет признавал за нужно учинить сильное предприятие на Крым, если обитающие на сем полуострове татары еще останутся в упорстве и не пристанут к отложившимся уже от Порты Оттоманской ордам». Но для похода на Крым должны были употребить Вторую армию, Первой же довольно было охранять Молдавию, Валахию и Бессарабию. Румянцеву Совет решил предписать что действия Первой армии предоставляются его собственному усмотрению: пользуясь временем, он должен снабдить войска всем потребным и привести их в состояние действовать с твердостию на будущее время; не должен допускать неприятеля переходить на левую сторону Дуная; наступательные же действия должны ограничиться посылкою за Дунай некоторых отрядов, если главнокомандующий признает иногда это нужным. Впрочем, фельдмаршалу оставляли свободные руки пользоваться всем возможным при удобном времени и случае. — 285 —
|