|
Английский посланник Каткарт в донесениях своему двору оставил описание разговора своего с одним из этих эмиссаров, который рассказывал, что сначала императрица и министры нашли проект сопряженным с большими затруднениями, но потом принялись за него с большим жаром. В Морее, по словам эмиссара, много гаваней, много мореплавателей, мало турок и предосторожности. Греки жаждут свободы, и небольшая помощь даст им возможность добыть ее, а укреплением Коринфского перешейка сохранить ее. Албания, Эпир, Занте, Кефалония и соседние острова последуют примеру Мореи. Кандии восстать трудно: на ней много турецких крепостей; но можно укрепить один или два острова в архипелаге и тем воспрепятствовать снабжению Константинополя съестными припасами через Дарданеллы. У греков большие основания ненавидеть турецкое правительство, но они предпочитали его державам римско-католического исповедания, ибо турки отличаются большею терпимостию; греки никогда не захотели бы принадлежать Австрии и ненавидят Францию. С обычною страстностию Екатерина занялась блестящим предприятием и начала близким людям высказывать свои надежды. Чрез четыре дня после решения Совета об экспедиции в Средиземное море Екатерина писала Ив. Григ. Чернышеву: «Я так расщекотала наших морских по их ремеслу, что они огневые стали, а для чего, завтра скажу; если хочешь, сам догадайся. Я на сей час сама за них взялася, и, если Бог велит, увидишь чудеса». Чрез несколько времени писала: «У меня в отменном попечении ныне флот, и я истинно его так употреблю, если Бог велит, как он еще не был; а я уже нарядила, не скажу куда, а матросы пьяные по улице сказывают: в Азовет идем». Борьбе дано было широкое основание, широкие размеры. Надобно было подумать о средствах. Полки стягивались на юг, обнажались другие границы, обнажались внутренние области, опасное Поволжье. 16 ноября фельдмаршал Салтыков писал императрице: «В Москве и около оной воровство, разбоев весьма умножается; ныне полки выступили, особливо конной команды никакой не осталось, и разъездов быть не из чего». Екатерина отвечала: «Призовите к себе знатнейших из разных в Москве частей жителей и, с ними поставя на мере, каким образом для спокойствия их самих учредить как конную, так и пешую команду для полиции на собственном всех содержании, и ко мне немедленно пришлите. А как известно, что многие из московских жителей имеют при себе множество людей, в том числе и гусар, то неможно ли, из оных составя команду, учредить в городе патрули и, вооружив оных, отдать в ведомство полиции». — 183 —
|