|
В летописи находим имена двенадцати сыновей Владимира, но без определения, в каком порядке они один за другим следовали по старшинству: в одном месте, при исчислении жен Владимировых, молодые князья поставлены по матерям; в другом, где говорится о рассылке сыновей по областям, они следуют в другом порядке. Постараемся по некоторым данным определить порядок старшинства между ними. В Новгород был отправлен Вышеслав: мы знаем, что сюда посылался обыкновенно старший в семье великого князя; из этого можем заключить, что Вышеслав был старший сын Владимира, тем более что в известии о рассылке по областям он поставлен первым. Но в предшествующем исчислении жен Владимировых Вышеслав поставлен после сыновей Рогнединых и гречанки, вдовы Ярополковой, и назван сыном чехини: если Вышеслав был старший, то должен был родиться от первого брака Владимирова, заключенного или в Новгороде или во время пребывания Владимира в Скандинавии, когда ему было лет 18; но странно, что чехиня зашла так далеко на север; Иоакимовская летопись и здесь объясняет дело удовлетворительно, а именно: мать Вышеслава называет Оловою, женою варяжскою. Потом следует сын Рогнеды, Изяслав, получивший волость деда своего по матери – Полоцк. Тотчас после брака на Рогнеде Владимир женился на вдове брата своего Ярополка, и потому рожденного от последней Святополка имеем право поставить в-третьих после Вышеслава и Изяслава; этот Святополк получил Туровскую волость и по смерти Вышеслава и Изяслава оставался старшим в роде, на что ясно указывают слова св. Бориса: Не подниму я рук на брата старшего. За Святополком мы должны дать место Ярославу, также, по летописям, сыну Рогнеды; Ярослав получил сперва Ростов, а потом, по смерти старшего Вышеслава, переведен в Новгород. Этот перевод Ярослава в Новгород мимо старшего Святополка туровского объясняется свидетельством Дитмара, что Святополк в это время был под гневом отца и даже в заключении. Всеволод, также сын Рогнеды, получил Владимир-Волынский; Святослав и Мстислав, которых мать в начальной Киевской летописи названа чехинею другою в отличие от мнимой матери Вышеслава, получили: первый – землю Древлянскую; второй – Тмутаракань. Мать Святослава Иоакимовская летопись называет Малфридою; что это имя одной из жен Владимировых не вымышлено, доказательством служит известие начальной Киевской летописи под 1002 годом о смерти Малфриды, которая здесь соединена с Рогнедою; мать же Мстислава Иоаким называет Аделью, или Адилью. Второго сына Адели, Станислава, этот же летописец, равно как и некоторые другие, отсылает в Смоленск, а Судислава – во Псков. Теперь остается определить мать и возраст Бориса и Глеба. В начальной Киевской летописи матерью их названа болгарыня, волостью первого – Ростов, второго – Муром. Но ясно, что здесь упоминается уже второе распоряжение, потому что при первом распределении волостей Ростов был отдан Ярославу; поэтому в некоторых списках, бывших в руках у Татищева, прибавлено, что сначала Борис получил Муром, а Глеб – Суздаль. Несмотря на это, молчание древнейших дошедших до нас списков летописи о первоначальных волостях Бориса и Глеба, равно как их молчание о волостях Станислава, Судислава и Позвизда, ведет нас к заключению, что во время первой рассылки сыновей Владимировых по волостям все эти князья или были очень малы, или некоторые из них, быть может, еще не родились. Любопытно, что в летописи Иоакима матерью Бориса и Глеба названа Анна – царевна, причем Татищев соглашает свидетельство киевского летописца о болгарском происхождении матери Борисовой тем, что эта Анна могла быть двоюродною сестрою императоров Василия и Константина, которых тетка, дочь Романа, была в супружестве за царем болгарским. Если б так было, то для нас уяснилось бы предпочтение, которое оказывал Владимир Борису, как сыну царевны и рожденному в христианском супружестве, на которое он должен был смотреть как на единственное законное. Отсюда уяснилось бы и поведение Ярослава, который, считая себя при невзгоде Святополка старшим и видя предпочтение, которое оказывал отец Борису, не хотел быть посадником последнего в Новгороде и потому спешил объявить себя независимым. Как бы то ни было, Борис единогласно описывается человеком в самой цветущей юности: Аки цвет в юности своей… брада мала и ус, млад бо бе еще. Если предположить, что он был первым плодом брака Владимирова с Анною, то в год отцовой смерти ему было 25 лет; но по описанию можно судить, что он был гораздо моложе. Летописец прибавляет, что Борис светился царски, желая, быть может, указать на его царственное происхождение по матери. Отец любил его более других сыновей и держал при себе, в чем видно было намерение передать ему старший стол киевский. Мы должны сказать также несколько слов о волостях сыновей Владимировых; сравнив эти волости с волостями сыновей Ярославовых, мы замечаем, что так как у Владимира было вдвое более сыновей, чем у Ярослава, то и волости первых должны быть гораздо более размельчены: Новгородская волость была разделена на две – Новгородскую и Псковскую; здесь начало отделения Пскова от Новгорода. Ростов является самостоятельным столом, Муром – также; в Киевском княжестве являются две особые волости – Древлянская земля и Туров. Но странно, что, размельчая так волости на севере и западе, Владимир не дал волостей на восток от Днепра, ибо не упоминается ни о Чернигове, ни о Переяславле как особых волостях. Мстислав сидел в Тмутаракани, но Чернигов не мог принадлежать ему, он его завоевал впоследствии уже при Ярославе. — 91 —
|