|
Многоженство у всех племен славянских есть явление несомненное; наш летописец говорит о восточных славянах, что они брали по две и по три жены; обычай многоженства сохранялся и долго после введения христианства. Что касается положения славянской женщины, то девушки, как видно, пользовались полною свободою: летописец говорит, что они сходились с молодыми людьми чужих родов на игрищах, имели возможность совещаться с ними для бегства. Что же касается до положения жены, то, разумеется, при условиях того быта, который мы застаем у языческих славян, мы не имеем права ожидать большого уважения слабейшему полу от сильнейшего; разумеется, мы не должны искать у языческих славян того тонкого уважения к женщине, которое дается только христианским взглядом на отношения двух полов и которое летописец называет стыденьем; отсутствие этого стыденья и ведет необходимо к многоженству. Но при этом у народа первобытного, разумеется, мы не встретим никаких определений, которые осуждали бы женщину на вечное унижение и ничтожство, которые не позволяли бы ей выказывать свою силу умственную, иногда и физическую, приобретать посредством этой силы уважение и влияние. Иностранные писатели удивляются привязанности славянских женщин к мужьям, за которыми они следовали даже в могилу. Если женщина выходила замуж в чужой род, то при строгом и ревнивом надзоре новых родичей муж был единственным существом, от которого она ждала и любви и покровительства; умирал муж – положение жены, лишившейся единственной подпоры, единственного звена, соединявшего ее с чужою семьею, становилось горько. Но при этом очень вероятно также, что у славян, так как и у германцев, было верование, что мужчина легче достигает блаженства в будущей жизни, если приходит туда в сопровождении женщины. Впрочем, справедливо замечают, что этот обычай не был вкоренен между славянами. После брачного обычая, в котором резче всего выражаются нравственные понятия народа, для летописца, христианского монаха, был всего важнее обычай погребения, в котором выражаются обыкновенно понятия народа о загробной жизни, и потому в летописи читаем описание этого обычая. Радимичи, вятичи, северяне и кривичи совершали тризну над покойником, потом сожигали труп, кости собирали в небольшой сосуд, который ставили на столбе при дороге. В чем состоял погребальный обычай у полян во времена язычества, об этом летописец молчит и тем дает знать, что обычай полян был одинаков с обычаем других племен; употребление тризны у полян видно из того, что св. Ольга, жившая в Киеве, среди этого племени, запретила совершать по себе тризну. Под именем тризны разумелись, как видно, вообще поминки и потом преимущественно борьба в честь умершего, с поминками соединялся веселый, пьяный пир, также резание и царапание лица в знак печали. Одновременно с обычаем сожигания и ставления урн с пеплом на придорожных столбах существовал и обычай погребения в могилах, которые сыпали холмами. — 37 —
|