|
Берладник, однако, испугался почти всеобщего союза князей против себя, убежал в степь к половцам, занял с ними подунайские города, перехватил два судна галицкие, взял много товару и начал преследовать галицких рыболовов. Собравши много половцев, присоединивши к ним еще 6000 берладников, таких же изгнанников, Козаков, как он сам, Иван вошел с ними с Галицкую область, захватил город Кучельмину и осадил Ушицу: засада (гарнизон) Ярослава крепко билась из города, но смерды начали перескакивать через стену к Ивану, и перескочило их 300 человек; половцы хотели взять город, но Иван не позволил, за что варвары озлобились на него и ушли, а между тем Изяслав прислал звать его с остальным войском в Киев, готовясь к войне. Мономаховичам южным, главным из которых на деле был Мстислав Изяславич волынский, открылся теперь удобный случай изгнать Давыдовича из Киева и опять перевести этот город в свое племя: все князья были сердиты на Изяслава за отказ выдать Берладника, и вот Мстислав и Владимир Андреевич согласились с Ярославом галицким идти на киевского князя. Изяслав, видя беду, спешил по крайней мере примириться с собственным племенем и послал сказать Святославу Ольговичу, что уступает ему два города – Мозырь и Чичерск, в Киевской волости. Святослав велел отвечать ему: «Правду сказать, брат, я сердился на тебя за то, что не отдаешь мне всей Черниговской волости, но лиха тебе не хотел; а если теперь хотят на тебя идти, то избави меня бог волоститься (помогать тебе из волости): ты мне брат, дай мне бог с тобою пожить в добре». В Лутаве (4 версты от Остра) съехались все Святославичи – Ольгович с сыновьями и родным племянником Всеволодовичем, Давыдович с своим племянником Владимировичем, была любовь великая между ними три дня и дары большие, по выражению летописца: они немедленно отправили послов в Галич и на Волынь объявить тамошним князьям о своем тесном союзе, и это объявление достигло цели: Ярослав и Мстислав отложили поход. Но Изяслав видел, что он может быть покоен только на короткое время; вести приходили к нему из Владимира, что Ярослав галицкий и Мстислав волынский все думают идти к Киеву, и потому он решился предупредить их; обстоятельства были благоприятны, потому что Берладник получил приглашение от галичан: «Только покажутся твои знамена, то мы тотчас же отступим от Ярослава», – приказывали они говорить ему. Только свергнувши Ярослава и посадивши на его место Берладника, Давыдович мог спокойно сидеть в Киеве и потому послал сказать Ольговичам, чтоб шли к нему с войском на помощь. Но черниговский князь не умел или не хотел понять необходимости войны для Изяслава и посылал не раз говорить последнему: «Брат! Кому ищешь волости – брату или сыну? Лучше б тебе не начинать первому; а если пойдут на тебя с похвальбою, то и бог будет с тобою, и я, и племянники мои». Мало того, когда Изяслав, не послушавшись этих увещаний, выступил в поход, то в Василев явился к нему посол от Святослава с такими словами: «Брат не велит тебе начинать рати, велит тебе возвратиться». Справедливо раздосадованный Изяслав не удержался и с сердцем отвечал послу: «Скажи брату, что не возвращусь, когда уже пошел, да прибавь еще: если ты сам нейдешь со мной и сына не отпускаешь, то смотри: когда, бог даст, успею в Галиче, то уже не жалуйся тогда на меня, как начнешь ползти из Чернигова к Новгороду-Северскому». Святослав сильно разобиделся этими словами: «Господи! – говорил он, – ты видишь мое смирение: я на свои выгоды не смотрел, хотел только одного, чтоб кровь христианская не лилась и отчина моя не гибла, взял Чернигов с семью городами пустыми, в которых сидят только псари да половцы, а всю волость Черниговскую он за собою держит, да за своим племянником; и того ему мало: велит мне из Чернигова выйти; ну, брат, бог рассудит нас и крест честный, который ты целовал, что не искать подо мною Чернигова никаким образом; а я тебе не лиха хотел, когда запрещал идти на войну, хотел я добра и тишины Русской земле». — 236 —
|