|
Не должно думать, чтобы во все продолжение периода отношения племен к князю были всегда и везде одинакие. Сознание о необходимости нового порядка вещей, власти одного общего князя из чужого рода явилось на севере; северные племена призвали князя как нарядника; здесь, следовательно, новый порядок вещей должен был приняться и развиться преимущественно; здесь должно было начаться определение княжеских отношений; вот почему в Новгороде мы видим и некоторое движение вследствие этого начавшегося определения. Потом местопребывание князя переносится на юг, в Киев; на севере остаются посадники до самого Владимира. Мы видим, что большему влиянию княжеской власти подчинена сначала только озерная Новгородская область и потом довольно узкая полоса земли по берегам Днепра, где в городах Смоленске и Любече еще со времен Олега сидели мужи княжие. Отношения к князю племен, живших далее к востоку и западу от Днепра, как видно, ограничивались вначале платежом дани, для собирания которой сам князь с дружиною ездил к ним. По свидетельству Константина Багрянородного, русские князья с своею дружиною выходили из Киева при наступлении ноября месяца и отправлялись на полюдье или уезжали в земли подчиненных им племен славянских и там проводили зиму. Обычай полюдья удержался надолго после: князь объезжал свою волость, вершил дела судные, оставленные до его приезда и брал дары, обогащавшие казну его. Такой обычай княжеских объездов для вершения судебных дел необходимо условливается самым состоянием юного общества: так, мы встречаем его в древней скандинавской и в древней польской истории; ясно, следовательно, что – это обычай общий, а не частный скандинавский, принесенный варягами в Русь. Любопытно, что в приведенном свидетельстве Багрянородного, полюдье отделено от зимнего пребывания князя и дружины его у славянских племен: из этого различия видно уже, что к некоторым ближайшим и более подчиненным племенам князь отправлялся для суда, к другим же, отдаленнейшим – только для собрания дани мехами и другими сырыми произведениями, составлявшими предмет заграничной торговли; что князь сам ходил за данью к племенам, это ясно показывает предание о судьбе Игоря у древлян. Более отдаленные племена принуждены были платить дань русскому князю и платили ее тогда, когда тот приходил за нею с войском; но этим, как видно, и ограничивались все отношения; племена еще жили по-прежнему, особными родами, каждый род имел своего старшину или князя, который владел у него, судил и рядил; у древлян были свои князья в то время, когда они платили дань киевскому князю; из этих князей один был Мал, которого они прочили в мужья Ольге. — 103 —
|