|
Методы ритуального самоубийства в Китае были куда более разнообразными, чем в Индии, где самосожжение на костре было почти единственным правилом. Большинство китаянок либо вешались, либо вспарывали себе горло, но некоторые из них предпочитали яд или бросались в пропасть. Известны случаи, когда жены кидались в горящий дом, в котором по неосторожной случайности оказывались их мужья или родственники; многие бросались на угли костра, разведенного для сжигания трупа их мужа. Вдовы иногда топились в реке или в море. Всего еще столетие назад в Китае самой распространенной жертвой сати становилась публичная казнь через повешение, но расходы на такой вид ритуального убийства бывали, как правило, настолько высоки, что это «удовольствие» могли себе позволить только очень богатые семьи. Дата такой казни сообщалась по всему городу с помощью расклеенных плакатов. Вот что рассказывает о таком обычае де Гроот: «Перед наступлением торжественного великого дня главное действующее лицо предстоящего спектакля, сати, облачается в свой самый лучший наряд и, сидя в паланкине, совершает объезд всех членов своей семьи, друзей, знакомых, чтобы они вдоволь полюбовались ее пышными одеяниями. Ее все радушно поздравляют, превознося до небес. По приказу властей и за счет ее семьи на выбранном месте возводится платформа, которую старательно украшают яркой тканью и фонариками. Сати сидит на стуле или платформе либо рядом с ней, в своем прекрасном наряде, выбранном ею лично для своего ухода в царство теней. Она в полной неподвижности принимает самые высокие почести в Китае от приближенных Сына Неба, а также простолюдинов. Когда все приглашенные собирались, их угощали чаем и сладостями, после чего самый старший по званию мандарин приглашал женщину подняться на платформу. Через несколько минут она, поправив как следует петлю на шее, отправлялась в вечность, выбивая из-под себя ногами табуретку. После окончания церемонии мандарин уезжал, и толпа постепенно расходилась. Несколько представителей знати, прибывших сюда на своих паланкинах, чтобы добавить пышности героическому самоубийству, совершенному в их присутствии, обходили всех родственников и близких усопшей, воздавая им всяческие похвалы и льстиво напоминая об императорских милостях, которые могут за этим актом последовать…». Представителей знати и мандаринов, присутствовавших на этом ритуале, щедро одаривали. В течение нескольких дней их приглашали на праздничные обеды, которые стоили немалых денег для членов семьи самоубийцы. Присутствие важных персон на церемонии являлось их негласным одобрением отважного поступка женщины. Даже иностранные газеты сообщили об одном случае, произошедшем в 1879 году неподалеку от китайского порта Фу-че-фу. Иногда подобные акты получали официальное одобрение и погибшим ритуальным жертвам посвящались храмы. Изданный в 1832 году генерал-губернатором провинции Хукван указ недвусмысленно подчеркивал признаваемую властями природу такого деяния. Подобно англичанам в Индии, которые долго не могли собраться с духом, чтобы запретить обряд сати, китайское имперское правительство постановило, что для него обязательно требуется официальное разрешение. Прежде вдове нужно было обратиться в Совет по ритуалам и обрядам. Если ее заявление получало одобрение, то местным чиновникам предписывалось выделить ей тридцать монет для сооружения мемориальных ворот в ее честь. Практически такое разрешение было очень трудно получить, так как власти давали его скрепя сердце, и мандарины обычно отклоняли такие прошения, давая добро только очень немногим представительницам богатых семей, главным образом просителям из числа их ближайших приближенных и коллег. — 138 —
|