|
И вот почему сейчас нам открываются русские народные сказки. Эти сказки — эзотерический клад! Это сплошные эзотерические коды. По своей удивительно-звонкой прохладности они позволяют нам в самом детстве принять «вакцину» против адового жара. Помните, самое высокое царство в сказках — жемчужное? До него идёт медное, серебренное и золотое. Медное — человеческий уровень. Серебренное — Манас. Золотое — Буддхи. Жемчужное — Атма. Энергия, которая сейчас жжет в центрах (особенно в сердечном), перепрограммируется Отцом-Атмой. Эта жемчужность, серебристость наших сказок нейтрализует зону горячечных коагулятивных «жаб». Состояние коагулята очень похоже на «то, не знаю что» — серое, «пыльное», проникает везде как радиация, и при этом — его как бы нет. Я сейчас поняла, что «танцы Атмы», которые проводились в тонком плане (когда буквально в течение целого месяца были касания с разными Планетарными Логосами, помните?) — это была подготовка к сегодняшнему моменту. И если бы предварительно не было тех касаний (касаний Венеры, Меркурия, Иеговы, Люцифера, Юпитера, Нептуна), группа просто не выдержала бы зоны «жаб». Контакт с планетарными проявлениями дал на Землю очень большие энергии. И то, что мы испытали вчера, это была суммарная энергия этих касаний. Суммарная дотация на Землю. Значит, эту горячечность неправильного приёма можно «вылечить» повторным контактом или воспоминанием о касании определенного Логоса. Ведь восстановить из коагулята Кольцо может только то Существо, которое и давало эти энергии, превратившиеся при неправильном приёме в коагулят. Саша Вулкан: Вот! Жемчуга! Вспомнил! Я вижу сон: я нарисовал портрет Людмилы. Вся она увешана жемчугами, а на месте третьего глаза — огромнейший кристалл, граненый драгоценный камень. Причем портрет этот объёмен, я могу его повернуть — и профиль видно. И этот портрет размножили. Он уже идёт как плакат миллионными тиражами по стране. И вдруг вижу девочку, похожую на Людмилу. И она почему-то сидит и, улыбаясь, критикует эту работу… Я на неё цыкнул, и она со стула, который стоял на столе, упала. И лежит как мертвая. Я подбегаю, думаю — умерла! А она — живехонькая, притворилась! И у неё точно вот такой лоб, как нарисовано на картине. Я её отнёс на кухню. Смотрю у неё во лбу дыра. Знаете, даже не дыра, а что-то уходящее вглубь, как тоннель. Я говорю: «Что это у тебя такое?» Она говорит: «У меня брали пункцию». И тут же я каким-то образом ощущаю, что у меня есть точно такие же каналы. И я думаю, что и мне надо бы пункцию взять, раз это так хорошо... А после этого было следующее. Было торжество первого урока. Почему-то Людмила стала преподавателем в школе, и все зоны отмечают праздник первого урока в этой школе! Я помню Людмилу, царственно сидящую в кресле. Перед ней — огромный прозрачный сосуд с французскими духами (видимо, это мирра). Очень крупный праздник был… — 17 —
|