|
Преимущество такого депилатория состоит в том, что волос удаляется вместе с корневой луковицей, в то время как бритва срезает волос на поверхности кожи и после бритья волосы начинают расти интенсивнее и гуще. Сохранилось средство для удаления волос — ада, которое по сей день широко применяют на селе. Эту простую, напоминающую повидло пасту, состоящую из лимона и сахара, довольно трудно довести до нужной консистенции. Из двух частей сахарного песка варят сироп, добавляют в него одну часть лимонного сока и, помешивая на слабом огне, варят до появления пузырей. Проверяют готовность, капая сироп в стакан с холодной водой. Если капли застывают, ада готова. Если капли сиропа растворяются, нужно продолжать варить. Мазью намазывают холодную ладонь и наносят на участок тела, а потом быстро снимают, выдергивая все волоски. Жан Огюст Доминик Энгр . Большая одалиска После нескольких часов парилки, обскребывания и натирания купальщицы переходят в тепидариум, комнату отдыха, где расслабляются и впадают в сладостное изнеможение. Там они окатываются прохладной водой и укладываются на матрасы, им подносят кофе, за которым начинаются беседы. Стены этой комнаты украшены пышными драпировками, на полу толстые персидские ковры, на них низкие софы, покрытые расшитыми покрывалами, и горы подушек. Здесь можно вздремнуть, привести себя в порядок, выкурить длинную трубку чубук, полакомиться кусочком дыни, испробовать душистого шербета. Из книги Джулии Пардо «Красавица Босфора» Когда они переходят в комнату отдыха, то тотчас валятся на софы, где услужливые невольницы набрасывают на них теплые покрывала, льют на головы благовония, при этом волосы не отжимаются, а укладываются на голове и обвязываются красивым платком или вышитой кисеей. Ароматная влага стекает на лицо и руки, и уставшие купальщицы погружаются в дремоту под атласным покрывалом или накидкой из гагачьего пуха. А посредине зала настоящая ярмарка: снуют продавщицы сластей, шербета и фруктов, предлагая свой товар; негритянки разносят кушанья и чубуки своим госпожам; дамы перешептываются со своими подругами, делятся секретами и признаниями. Для европейцев, впервые попавших в турецкий хаммам, все это в диковинку, удивительно и привлекательно. Из воспоминаний леди Монтагю, 1717 г. Бани предоставляли также возможность приезжим поближе познакомиться с турчанками. Ближние софы были покрыты богатыми коврами с подушками, на которых сидели дамы, за ними — другие с их служанками, причем безо всякого различия в одеяниях; все были в костюме Евы, проще говоря, совершенно голыми, ничего не скрывая из своей красоты или недостатков. И ни одной распутной улыбки или нескромного жеста. Они двигались и прогуливались с грацией, какой Мильтон наделил нашу прародительницу. Многие сложены словно богини кисти Тициана, их кожа ослепительно бела, что лишь подчеркивают чудные волосы, заплетенные в косы, свисающие на плечи и украшенные жемчугом и лентами, это просто настоящие грации… Ни с чем не сравнить вид этого множества прелестных женщин в самых разных и естественных позах, разговаривающих, чем-то занятых, пьющих кофе и шербет, отдыхающих на подушках, тогда как их невольницы (в основном это девушки шестнадцати — семнадцати лет) заплетают им волосы в изящные тонкие косички. Короче говоря, все это выглядит как дамская кофейня, где делятся городскими новостями, затеваются скандалы и пр. — 132 —
|