Прощай, Россия!

Выяснилось, что в апреле все вдруг захотели отменить выборы. Этого хотели банкиры, Коржаков и прочие «ястребы» вокруг Ельцина, и даже Зюганов, кричавший на площадях о необходимости уважать конституционные сроки. Он-то отлично знал, что никогда не выиграет по тысяче и одной причине. Ему помешали бы его российские противники и Запад. Ему надо было привести свою огромную армию к поражению, до последнего убеждая ее в близости победы. Поскольку так или иначе пришлось бы проиграть, то вопрос заключался в том, насколько проиграть. Нельзя было потерпеть полный разгром, никто бы в это не поверил. А тогда массы могли бы выйти из-под контроля и пойти на площадь. Проиграть же на волосок дало бы впоследствии возможность начать переговоры и, быть может, прийти к почетному компромиссу. Но для этого необходимо было заключить соглашение с будущими победителями, что в свою очередь предполагало хоть каплю политического ума у обеих сторон. А этого, учитывая прецеденты, никто не мог гарантировать.

Ясно было одно – победа коммунистов невозможна. И опасна. Борис Ельцин не любит шутить. Он сам и все его люди неоднократно давали понять, что не смирятся с поражением. Именно они постоянно угрожали гражданской войной, разумеется, представляя дело так, что «красные» толкнут разъяренный плебс на погромы богатых, принуждая их к самообороне любыми средствами. А потом иди докапывайся, кто же выстрелил первым. Эту песню месяцами пели все (почти) государственные СМИ, не обращая внимания на то, что в случае победы коммунисты занялись бы репрессиями в последнюю очередь. Наоборот, они всячески бы старались показаться открытыми, терпимыми, уважающими собственность в отчаянной и заранее обреченной попытке сохранить займы МВФ.

Зюганов отлично знал, что никто не даст ему реализовать даже безобидный кусочек своей программы социального уравновешивания, которое, кстати, считалось приоритетной задачей Явлинским, Лебедем и Федоровым. Утечка капиталов превратилась бы в мощный поток, заграница восстановила бы все старые барьеры. Вот почему Ельцин предостерегал внешний мир предвыборными заявлениями, отдававшими угрозой и шантажом: «Мы никогда не допустим поражения реформ!», «Победа Зюганова? Это невозможно!» Единственный возможный перевод этой фразы гласит: «Я не подчинюсь воле избирателей, если они поддержат не меня». А Зюганов в это время, отбиваясь от западных журналистов и пособников российской Власти, повторял, что «кандидаты должны заранее заявить о признании результата выборов, каким бы он ни оказался». Кое-кто даже написал, что это – нахальная декларация уверенности в собственной победе. На самом деле это был сигнал команде противника: «Мы примем поражение, не будем организовывать беспорядки, приструним самых непримиримых наших сторонников».