|
БОГ: Вовсе нет! Ты опять выводишь ложные заключения! Вопрос о моем существовании вообще еще не вставал. Я сказал лишь то, что из факта твоего разговора с самим собой нельзя заключить ни того, что я не существую, ни того, что ты говоришь не со мной. СМЕРТНЫЙ: Ну хорошо, в этом Ты меня убедил. Но я правда хотел бы знать, существуешь Ты или нет? БОГ: Что за странный вопрос! СМЕРТНЫЙ: Почему? Люди задают его уже в течение многих тысячелетий. БОГ: Я знаю! Сам по себе этот вопрос не странный; я хочу сказать, что странно задавать его мне! СМЕРТНЫЙ: Почему? БОГ: Поскольку я и есть тот, в чьем существовании ты сомневаешься! Я прекрасно понимаю твое беспокойство. Ты боишься, что твоя беседа со мной — всего лишь галлюцинация. Но каким образом ты можешь получить от некоего создания достоверную информацию о его существовании, когда ты подозреваешь, что именно это создание не существует? СМЕРТНЫЙ: Значит, Ты не скажешь мне, существуешь Ты или нет? БОГ: Я вовсе не ломаюсь! Я просто указываю на то, что какой бы ответ я ни дал, он в принципе не сможет тебя удовлетворить. Хорошо, представь, я сказал бы: “Нет, я не существую.” Что это доказывало бы? Совершенно ничего! Или я сказал бы: “Да, я существую.” Неужели это бы тебя убедило? Конечно, нет! СМЕРТНЫЙ: Но если Ты сам не можешь сказать мне, существуешь ли Ты, то кто тогда может? БОГ: Этого тебе никто не сможет сказать. Это можешь узнать только ты сам. СМЕРТНЫЙ: Как же я смогу узнать это сам? БОГ: Этого тебе тоже никто не скажет. И это тебе придется узнавать самому. СМЕРТНЫЙ: Значит, Ты никак не сможешь мне помочь? БОГ: Я этого не говорил. Я сказал, что не могу тебе объяснить, но это не означает, что я не могу тебе помочь. СМЕРТНЫЙ: Тогда каким образом Ты можешь мне помочь? БОГ: Я предлагаю, чтобы ты оставил это мне! Мы и так уже отвлеклись, и я хотел бы вернуться к тому, зачем, по твоему мнению, я наделил тебя свободой воли. Твое первое предположение, что, давая тебе свободу воли, я хотел проверить, достоин ли ты спасения, могло бы понравиться многим моралистам, но мне оно отвратительно. Ты не можешь подумать о какой-то более приятной — более человечной — причине, по которой я дал тебе свободу воли? СМЕРТНЫЙ: Я однажды задал этот вопрос ортодоксальному раввину. Он ответил, что мы просто так устроены, что не могли бы наслаждаться спасением, не чувствуя, что мы его заслужили. А чтобы его заслужить, нам, разумеется, нужна свобода воли. БОГ: Ну что ж, это объяснение, действительно, гораздо приятнее, чем твое, — но оно все еще далеко от правильного. Согласно ортодоксальному иудаизму, я создал ангелов, а у них нет свободы воли. При этом они настолько сильно тянутся к добру, что у них никогда не возникает даже самого малейшего искушения совершить что-то злое. Можно сказать, что у них нет выбора — и все-таки они вечно счастливы, хотя ничего не сделали, чтобы это заслужить. Если объяснение твоего раввина было бы правильным, тогда почему же я не остановился на создании ангелов? Зачем мне понадобилось создавать еще и смертных? — 257 —
|