Глаз разума

В первой части мы приступаем к нашим исследованиям как к быстрой прогулке по местности, обращаем внимание на несколько достопримечательностей, но пока только начинаем нашу кампанию. Во второй части наша цель, глаз разума, рассматривается извне. Что именно позволяет сторонним наблюдателям предположить наличие “другого разума”, иной души? Третья часть обращается к физико-биологическому фундаменту разума и от него поднимается на несколько уровней вверх до уровня внутренних представлений. Разум предстает здесь как самопрограммирующаяся система представлений, физически заключенная в мозгу. Здесь на нашей дороге возникает первый камень преткновения, “История одного мозга”, и мы предлагаем некоторые обходные пути. В четвертой части мы рассматриваем последствия взгляда на разум как на тип компьютерной программы — абстракции, не зависящей от конкретного физического воплощения. Эта гипотеза открывает восхитительные возможности, такие как различные технологии переселения душ и Фонтан Вечной Молодости. В то же время она открывает и Ящик Пандоры, полный традиционных метафизических проблем, на этот раз облаченных в нетрадиционные костюмы. Эти проблемы мы пытаемся решить в пятой части. Здесь реальности бросают вызов разные соперники: сны, фантазии, имитации, иллюзии. В свете нашего исследовательского прожектора оказывается то, без чего не позволит себе быть застигнутым ни один уважающий себя разум: свободная воля. В главе “Разум, мозг и программы” мы натыкаемся на второй камень преткновения, но узнаем, как все-таки можем продолжить наш путь. Шестая часть содержит третье препятствие, “Каково быть летучей мышью?”, обойдя которое, мы входим в святую святых, где наше внутреннее око предоставляет нам возможность интимнейшего взгляда на нашу цель и позволяет нам переосмыслить наше положение в физическом и метафизическом мирах. В последней части предлагается путеводитель для любопытных путешественников, которые пожелают продолжить путешествие.

Д.К.Д.

I

САМООЩУЩЕНИЕ

1

ХОРХЕ ЛУИС БОРХЕС

Борхес и я

То, что происходит, происходит с Другим. Его зовут Борхес. Я прогуливаюсь по улицам Буэнос-Айреса и ненадолго, возможно, уже чисто механически, останавливаюсь взглянуть на арку входа и металлическое кружево ворот; я знаю о Борхесе из почты и вижу его имя в списке профессоров или в биографическом справочнике. Я люблю песочные часы, карты, книги, напечатанные в восемнадцатом веке, вкус кофе и прозу Стивенсона; он разделяет эти пристрастия, но делает это поверхностно, что превращает его вкусы в атрибуты актера. Было бы преувеличением утверждать, что наши отношения враждебны; я живу и позволяю себе продолжать жить для того, чтобы Борхес мог писать свои сочинения. Его сочинения — оправдание моему существованию. Я могу легко согласиться с тем, что некоторые его страницы неплохо написаны, но эти страницы меня не спасают, поскольку то, что хорошо, не принадлежит никому, даже самому автору. Хорошая литература принадлежит скорее языку и традиции. Кроме того, я обречен на неизбежную гибель, и только какая-то часть меня выживет в нем. Понемногу я отдаю ему все, хотя и знаю о его порочной привычке все фальсифицировать и преувеличивать. Спиноза знал, что все вещи стремятся оставаться самими собой; камень хочет вечно быть камнем, а тигр — тигром. Я останусь в Борхесе, а не в себе (если я действительно кем-то являюсь), но я узнаю себя в его книгах меньше, чем во многих других и в трудолюбивом треньканье гитары. Много лет назад я попытался освободиться от него, пройдя от мифологии предместий до игр со временем и бесконечностью, но теперь эти игры стали собственностью Борхеса, и мне придется придумать что-нибудь еще. Таким образом, моя жизнь — это бегство, и я теряю все, что имею, отдавая это забвению или ему.