|
Спор, как вы понимаете, приобретает крайне острый характер. Ибо речь начинает идти о соотношении предмета и метода. «А вы хотите, — возражаю я, — чтобы политическая теория развития оказалась оторвана от политической практики, от политики вообще, от реальности?» «Но вам же нужна теория развития, — отвечают мне, — а реальность, практика ортогональны развитию. Они — как вы понимаете — регрессивны. Обращаясь к реальности, вы вводите в свою «музыку» тему регресса. А потом вы в нее же вводите тему развития, то есть «тему-антагониста»». «Ну, и что, — парирую я. — Это называется драматизация… антагонист и протагонист. На языке музыки — контрапункт». «Драматизация — это когда одно лицо является антагонистом, а другое — протагонистом. А в условиях ролевой путаницы это…» «Согласен, — прерываю я. — Психодрама…» «Вы уж скажите прямо — дурдом…» Оппонент мой иронически цитирует Александра Трифоновича Твардовского: Это вроде как машина Скорой помощи идет: Сама режет, сама давит, Сама помощь подает. «Нельзя изъять реальность из политической теории, — отвечаю я. — Да и из любой теории вообще». «Теория блага должна сплестись с реальностью ада», — издевается оппонент. «Если хотите — да! Коль скоро вы из ада выводить собрались. А иначе — зачем теория?» «Мир объясняют не потому, что его хотят изменить. Его просто объясняют и все». «Мир и реальность — не одно и то же». «О чем это вы? О Боге?» «Нет! О смысле… Об идеале». «Вы этим хотите поверять высказывания, произвольным образом сконструированные и продиктованные, как сами вы показали, вовсе не идеальными побуждениями?» «Если текст имеет аутентичный смысл…» «Аутентичный смысл — свойство органических текстов, а не политконструктов…» «Повторяю, если текст имеет аутентичный, не зависящий от намерений и обстоятельств смысл, то есть одна возможность этот смысл обнаружить! Текст окунуть в реальность!» «И — без остатка в ней растворить?» «Смысл без остатка не растворяется. И существует вне зависимости от всех привходящих обстоятельств». «А есть он, этот смысл?» «Если есть, то обнаружит его только погружение в реальность». «А если его нет?..» «Когда увидим, что нет, тогда и будем решать, что делать. Я вот уверен, что смысл есть! Вполне возможно, что совсем не тот, который тексту предписан. Но только такой, непредписанный, несконструированный, смысл и заслуживает внимания. Я, как исследователь…» «Исследователь чего? Текста? Реальности?..» «Я, как исследователь, обязан не противопоставлять текст реальности, не изучать текст отдельно от нее и не выводить текст из реальности. Я обязан погрузить текст (такой, каков он есть) в реальность (такую, какова она есть) и наблюдать процесс взаимодействия двух вышеназванных компонентов. Исследовать эту химическую реакцию». — 73 —
|