|
Не иронизируй, читатель… Я и сам могу посоревноваться с тобою в этой иронии. Но, во-первых, исследование этой возможности для нас с тобой далеко не бессмысленно с общей точки зрения, безотносительно ко всяким там съездам и их участникам. Во-вторых, если других политических возможностей «нэт» (а мы только что обсудили, почему «нэт»), то отчего бы не рассмотреть и эту? Причем тогда уже не только с общетеоретической, но и с политической точки зрения. А в-третьих… В-третьих, мало ли куда нас с тобой выведет это рассмотрение — небессмысленное, как мы уже установили, и с теоретической, и с политической точки зрения. Так стоит ли иронизировать «по поводу повода», породившего подобное рассмотрение? Итак, возможность самотрансцендентации. Один мой знакомый помогал мне и моей организации вести диалог с представителями международной элиты. Когда я обрушил на него свои возмущенные сетования по поводу очевидно «зайчиковых» свойств этих представителей, он мне ответил: «Я не готов заниматься переделыванием пятидесятилетнего матерого элитария, прошедшего сложнейший жизненный путь». Я, возражая этому своему знакомому, напомнил о превращении Савла в Павла. Знакомый мгновенно отреагировал: «Вот-вот! Пусть это делают те инстанции, которые задействованы в Вашем примере. А я, извиняюсь, только человек». Он был, конечно, прав. Но не до конца. Ибо между его констатацией принципиальной невозможности переделывания личностей и социальных систем и превращением Савла в Павла есть нечто и фундаментальное, и собственно человеческое. Внутри этого «нечто» человек способен на рукотворное чудо. Неудачник превращается в победителя, раб — в борца, трус — в героя, растерянная толпа — в армию-освободительницу. Это и называется «перейти из царства необходимости в царство свободы». Внутри каждого человека есть оба этих царства. И он сам может перейти из одного в другое. А раз что-то может человек, то может и человечество. Это «может» и увлекло за собой Россию в 1917 году. «Может» ли? А если не «может», то какой смысл говорить о свободе воли? Есть точка зрения, согласно которой кто-то «может», а кто-то нет. Мол, люди антропологически, онтологически, даже метафизически неравны друг другу. Причем ФУНДАМЕНТАЛЬНО неравны. Есть звероподобные антропосы (гилики). Есть антропосы чуть более сложные (психики). А есть подлинные люди (пневматики). Эта точка зрения никак не сводится к гностической ереси. Она древнее канонического гностицизма и гораздо разнообразнее. Говорить об истоках тут весьма трудно. След тянется в глубочайшую древность. Есть потаенное подполье, хранящее этот «черный огонь». И время от времени огонь вырывается на поверхность. — 245 —
|