|
Следуя пути, указанному мудростью, ищущий истину в конце концов прибывает к вершине мудрости и, глядя с нее вниз, зрит панораму жизни, распростертую перед ним. Города являются лишь пятнами на равнинах, и горизонт закрыт серой дымкой Неизвестного. Затем душа понимает, что мудрость лежит в пределах видимости, и она увеличивается по ходу развертывания перспективы. По мере того как человеческие мысли все больше устремляются вверх, улицы становятся неразличимыми в городах, города растворяются в народах, народы – в континентах, континенты – в Земле, Земля – в пространстве, и пространство – в бесконечной вечности, и так до тех пор, пока не останется две вещи: «я» и благость Бога. В то время как физическое тело человека пребывает в нем и смешивается с невнимательной толпой, трудно воспринимать человека как действительного обитателя его собственного мира – мира, который он открыл, поднимая себя до союза с глубинами своей внутренней природы. Человек может прожить две жизни. Одна – это борьба от утробы до могилы. Ее протяженность измеряется собственно сотворенным человеком временем. Мы можем назвать это беззаботной жизнью. Другая жизнь – от реализации до бесконечности. Она начинается с понимания, ее длительность безбрежна, и она завершается в плоскости вечности. Она называется философской жизнью. Философы не рождаются и не умирают. Раз достигнув бессмертия, они становятся вечными. Соединившись с собственным «я», они осознают, что есть бессмертное основание, которое никуда не исчезает. На этом живом вибрирующем основании – «я» – они воздвигают цивилизацию, которая будет существовать и тогда, когда исчезнут солнце, луна и звезды. Глупцы живут сегодняшним днем, а философы – вечностью. Как только человеческое сознание откатывает могильный камень и выходит из могилы, оно больше не умирает, потому что для этого второго, философского, рождения нет смерти. Под этим подразумевается не физическое бессмертие, но скорее то, что философ понимает, что его физическое тело является его истинным «я» не в большей степени, нежели физическая земля – его истинным миром. Понимает, что он и его тело являются различными сущностями, что, хотя форма должна исчезнуть, жизнь не прекращается. Это то самое бессмертие, о котором Сократ говорил так: «Анит и Мелит могут приговорить меня к смерти, но они не могут причинить мне вреда». Для мудрого физическое существование есть просто внешний холл здания жизни. Отворяя двери этой прихожей, посвященные обретают большее и совершеннейшее существование. Невежественный обитает в мире, ограниченном пространством и временем. Для тех же, кто схватывает важность и благородство Бытия, все эти призрачные формы, иллюзии чувств являются произвольными ограничениями, наложенными человеческим невежеством на протяженность Божества. Философ живет и трепещет от сознания этой продолжительности, для него этот бесконечно длительный период времени предназначен Всеобщей Мудрой Причиной как время свершения. — 589 —
|