|
Отчаявшись завершить задачу примирения реальной жизни пророка с абсурдными утверждениями, долго считавшимися аутентичными, Вашингтон Ирвинг пытается защитить справедливое суждение: «Его военные успехи не пробудили в нем гордости или тщеславия, как это было бы, если бы они были свершены в себялюбивых целях. В момент его наивысшей власти он сохранял все ту же простоту манер, как и в дни его несчастий… Это было полным отрицанием собственного “я”, что было связано с чистосердечной набожностью, которая была неизменной во все времена его жизни. Это весьма озадачивает всех тех, кто пытается сформировать свое мнение о характере Магомета. Когда он находился у смертного одра своего сына Ибрагима, его поведение выражало подчинение воле Бога даже в минуты полного отчаяния, и надежда скорого воссоединения с сыном в Раю была ему утешением» (см. «Магомет и его последователи»). Когда после смерти пророка Айшу спросили о его привычках, она ответила, что он сам чинил свою одежду, обувь и помогал ей по дому. Как это далеко от западных представлений о Магомете, если, по словам Айши, его любимым занятием было шитье. Он также принимал приглашения рабов, разделял трапезу со слугами и при этом прислуживал им. Из всех пороков он больше всего не любил ложь. Перед своей смертью он освободил всех рабов. Он никогда не позволял своей семье использовать в личных целях народные деньги. Он любил сладости и пил в основном дождевую воду. Его время разделялось на три части: большая часть его отдавалась Богу, меньшая – семье и, наконец, оставшаяся – себе. Но эта самая малая, последняя часть посвящалась им служению народу. Он одевался в основном в белое, но носил также и красное, желтое и зеленое. Магомет вошел в Мекку с черным тюрбаном на голове и в черных одеждах. Он носил самые простые платья, говоря, что богатые одежды не делают человека набожным. Он очень заботился о чистоте своих зубов, и уже при смерти, будучи слишком слабым, чтобы говорить, он жестами показывал на зубочистку. Когда он боялся забыть что‑нибудь, он привязывал к своему кольцу нитку. Он носил тонкое золотое кольцо и как‑то заметил, что его последователи стали подражать ему в этом, и тогда он выбросил это кольцо, чтобы у них не появилась эта вредная привычка (см. «Жизнь Магомета»). Пожалуй, наиболее частым и наиболее серьезным обвинением против Магомета была полигамия. Те, кто искренне верит, что гарем несовместим с духовностью, должны вычеркнуть псалмы Давида и притчи Соломона из круга чтения, потому что гарем исламского пророка ничто по сравнению с тем, что было у мудрейшего из царей Израиля, считавшегося любимцем Бога! Распространенное мнение о том, что Магомет учил, будто бы у женщины нет души и она может попасть на небо только через замужество, не подтверждается словами и поступками пророка во время его жизни. В докладе, озаглавленном «Влияние ислама на социальные условия жизни», прочитанном перед Мировым религиозным конгрессом в Чикаго в 1893 году, М. Уэбб говорит о таких обвинениях следующее: — 551 —
|