|
Соответствующие выдержки из этих докладов были направлены в министерства и ведомства, отвечающие за состояние дел в той или иной области. Им тоже было предложено в кратчайшие сроки доложить в письменной форме руководителю правительства о предпринимаемых конкретных мерах. Приступили к подготовке расширенной коллегии Министерства внутренних дел, посвященной борьбе с экономической преступностью. Отлично понимал, что все это насторожит тех, кто уже запустил руку глубоко в государственный карман. Ведь и они хорошо представляли себе, что предпринимаемые меры – только начало. Однако необходимы разъяснения. Я был далек от мысли идти на массовые репрессии. Нужны были строго выверенные и осуществляемые в соответствии с законом демонстративные шаги, направленные на то, чтобы остановить распространение раковой опухоли. Но, естественно, все должно было происходить строго по закону. Придать гласности полученные от руководителей правоохранительных органов докладные записки? Понимал, что это взбудоражит общество, и без масштабной реакции со стороны власти – а мы в тот момент по многим причинам к этому не были готовы – объективно нанесет вред борьбе с экономической преступностью и коррупцией. Но «сигнал» о наших намерениях нужно было дать. Поэтому вполне сознательно воспользовался объявлением об амнистии (главным образом лиц, осужденных за мелкие преступления, инвалидов) и сказал: может быть, хорошо, что освобождаются места, на которые сядут осуждаемые на основе закона за экономические преступления. Повторил это и в Давосе. Что тут началось! Идеологом развернувшейся атаки был Волошин, который в одном из своих интервью заявил, что при переходе к рынку вообще нет преступлений в области экономики. Дело, дескать, в том, что идет первоначальное накопление, а дальше все «уляжется». Б. Березовский был более «прагматичным». Передергивая мое заявление, подменив слова «экономические преступники» на «коммерсанты и предприниматели», он заявил: «Это был знак системе. И система начала действовать старыми кагэбэшными методами. Уверен, отмашка была дана Примаковым, и расплачиваться за это придется именно ему». А дальше последовали фальсификации, подтасовки, подлоги, ложь, дезинформация, распространение невероятных слухов через тех журналистов, кого взял на содержание Березовский. Противно, да и нет нужды рассказывать обо всех этих пакостях. Но об одном сюжете все-таки хочу упомянуть. Он весьма характерен. 17 декабря 1998 года в Белый дом пришел министр внутренних дел С. Степашин и положил мне на стол записку, в которой говорилось о том, что возвратить в Россию те громадные суммы, которые продолжают незаконно уплывать за рубеж и размещаться на счетах в иностранных банках, можно только через открытие уголовных дел. На записку Степашина (там перечислялось несколько фамилий, но, кстати, не было Березовского) я отреагировал следующей резолюцией: «Прошу проговорить вопрос с генеральным прокурором. Следует, не откладывая, открывать уголовные дела. Ущерб, нанесенный государству, огромен. Что можно было бы вернуть?» — 139 —
|