|
Национальное самоутверждение найдет свою легитимацию в мире, где более ста государств мира имеют этнические меньшинства, превышающие миллион человек. Не менее трети современных суверенных государств будут находиться под жестоким давлением повстанческих движений, диссидентских групп, правительств в изгнании. Современным политологам (таким, как, скажем, американец Ф. Закариа) остается лишь констатировать, что суверенность и невмешательство в начале XXI в. стали «менее священными» международными правами. А консультировавший Б. Клинтона М. Мандельбаум приходит к выводу, что «священность существующих суверенных границ уже не принимается мировым сообществом полностью». Идеологи нового национализма часто готовы заплатить едва ли не любую цену ради реализации своих мечтаний. «В дальнейшем процессы станут неуправляемыми... Тогда следует ожидать воцарения хаоса на протяжении нескольких десятилетий». Очевидно, что удовлетворение этнических требований, - полагает американский исследователь Т. Герр, - “только воодушевит новые группы и новых политических претендентов выдвинуть подобные же требования в надежде добиться уступок и прийти к власти. Запоздалыми пришельцами в этом деле являются представители Корнуолла в Британии, племя реанг в Индии, монголы в Китае - все они ныне представляют организации, борющиеся за автономию и большую долю общественных ресурсов”. Так называемые “права” на сецессию никогда не признавались международным сообществом как некая норма. Международное право не признает права на сецессию и даже не идентифицирует - даже в самых осторожных выражениях - условий, при которых такое право могло бы быть отстаиваемо в будущем. К примеру, Северный Кипр в своем новом качестве существует значительно дольше, чем совместное проживание турецкой и греческой общин, но мировое сообщество так и не признало северокипрского государства, равно как инкорпорации Индонезией Восточного Тимора или претензий Марокко на Западную Сахару. Как пишет заместитель издателя «Уорлд полиси джорнэл» Д. Рюэфф, «от Сомали до Руанды, от Камбоджи до Гаити, от Конго до Боснии плохой новостью является то, что все это вмешательство на стороне гражданских прав и гуманитарных ценностей почти на 100 процентов оказалось безуспешным». Хаос порождает еще больший хаос. Никто из сторонников вмешательства во внутренние дела не имеет определенной идеи, что же делать на следующий день после силового вмешательства. Насилие над суверенитетом в одном месте немедленно породит продолжение процесса суверенизации на более низком уровне и поставит, как минимум, вопрос: «Если возможно вторжение в Косово, то почему оно невозможно в Сьерра-Леоне?» Напомним, что Нигерия быстро ответила на него, введя в Сьерра-Леоне свой воинский контингент. Вслед за нею в 2000 г. то же сделала Британия. Что, собственно, никак не решило вопрос и не дало стабильных результатов. На пути отхода от принципа окончательности государственных границ прячутся самые большие опасности для мирной эволюции мирового сообщества. «Возникнет, - пишет американский политолог Дж. Розенау, - новая форма анархии ввиду ослабления прежней центральной власти, интенсификации транснациональных отношений, уменьшения значимости межнациональных барьеров и укрепления всего, что гибко минует государственные границы.” — 291 —
|