Эдельвейсы растут на скалах

Я уволен из армии. С женой и годовалым сынишкой приехал в Ульяновск. До сих пор я знал, что всякая болячка отболит, сколько ей положено, и все встанет на свои места. Думал, и на этот раз будет так же. Здоровьице мое, однако, продолжало ухудшаться. Приду в душевую мыться, ребята шутят:

— Макар, ты поправляешься как на дрожжах!

Пришлось идти в поликлинику. Направили к врачу с заморским названием: эндокринолог. И слова-то такого никогда не слыхивал. Зашел в кабинет. Меня встретил невысокого роста крепыш с русым ежиком на голове, у губ глубокие борозды, они придают лицу мужественное выражение; рукава халата засучены по локоть. Достаточно было ему взглянуть на мое расплывшееся, малиновое лицо, чтобы определить: болезнь Иценко-Кушинга. Мне этот ребус ни о чем не говорит. Недели через две, после тщательного обследования, доктор сказал:

— Мы хотим направить вас в Москву. Поедете?

«Ничего себе… Неужели так серьезно?…» — подумал я, а доктору ответил:

— Если нужно — поеду.

— Там вас будут лечить профессора.

— А я думал, головную боль может вылечить любой врач.

— По-видимому, вас будут оперировать.

Я сразу представил, как буду задыхаться от хлороформа, хотя в жизни не нюхал его, представил адские боли, мучительные дни перед операцией, наполненные страхом. Поэтому первым моим желанием было — увильнуть от операции. И я сказал:

— Доктор, а нельзя отделаться таблетками или какими-нибудь припарками?

— Боюсь, что нет.

— По правде сказать, не хотелось бы, чтобы долбили голову. Но что поделаешь? Начальству виднее.

— Оперировать будут на надпочечниках, они у вас, по-видимому, увеличились.

— Вот так штука! Болит голова, а резать будут почки…

— Не почки, а надпочечники. Это возле почек вот такие, — врач показал фалангу мизинца, — небольшие железы. Это они слишком много гормонов вырабатывают.

«Надо же, какие мудреные детали во мне, а я и не знал».

— Мы написали запрос в Москву, в Институт экспериментальной эндокринологии. Это все, чем мы можем вам помочь. Рады бы, да… — И врач беспомощно развел руками.

Прошел месяц, а из Москвы никакого ответа.

Меня выписали из больницы, направили на ВТЭК — там дали инвалидность второй группы… Да, никому не дано знать, что ждет тебя завтра, через пять минут. В жизни, бывает, средь ясного неба гремит гром… Еще на заставе я как-то спросил у своего командира, почему, собственно, год службы нам засчитывается за полтора. Служить-то все равно, как медному котелку, до определенного возраста, пусть хоть год за десять идет.