|
— Почему ты сжигаешь свои одежды? — спросил Тавернер, словно эта интересная и невинная эксцентричность была обычным занятием. — Они мне не нравятся. — Чем же они тебе не нравятся? — Они не «мои». — Пойдем с нами в комнату отдыха, пороемся в театральных костюмах и посмотрим, можно ли там найти что-нибудь, что тебе понравится. Мы направились в комнату отдыха. Диана, завернувшись в свое покрывало, семенила позади высокой фигуры Тавернера, а возмущенная старшая сестра замыкала забавную процессию. У меня не было желания играть роль няньки мисс Дианы, так что я предоставил их самим себе и отправился по коридору, чтобы повидаться с человеком по имени Тенант. Он вел мрачное существование, поскольку, хотя и был в нормальном состоянии обаятельным человеком, совершил несколько попыток самоубийства и был помещен к нам своей семьей в качестве добровольного пациента, поставленный перед альтернативой быть признанным невменяемым и заключенным в психиатрическую лечебницу. Его нельзя было назвать сумасшедшим в обычном смысле слова, но он был одним из странных проявлений скуки жизни , желание жить покинуло его. Мы не знали, какая трагедия стоит за этим, так как Тавернер, в отличие от специалистов по психоанализу, никогда не задавал вопросов. У него был свой собственный метод выяснения того, что он хотел узнать, и он презирал столь топорные методы. К своему удивлению, я застал Тенанта просматривающим кипу нот. В ответ на мои расспросы он рассказал, что он не только большой поклонник музыки, но и серьезно изучает ее, намереваясь стать профессионалом. Это было новостью для нас, так как его семья, помещая его к нам, ни словом не обмолвилась об этом, лишь заверив нас, что его средств достаточно для обеспечения его существования, но не для полноты жизни, и что он пассивно предоставил себя своей судьбе, в конце концов погрузившись в меланхолию. Я рассказал об этом Тавернеру во время нашей обычной послеобеденной беседы, которая была не то болтовней, не то отчётом и которую мы вели каждый вечер, покуривая свои сигары. — Так, — сказал он, поднялся и отправился за Тенантом, а приведя его, усадил за пианино и попросил что-нибудь сыграть. Тенант, начав играть под нажимом, продолжал подобно автомату, пока не замер импульс, плавно, но без всякого чувства. Я мало понимаю в музыке, но его бездушное монотонное исполнение, которое напоминало звуки шарманки, расстроило даже меня. Несколько других пациентов, которые находились в гостиной, сбежали. — 83 —
|