|
— Я тоже так думаю, — сказала она. — Я из Шотландии, в нашем роду многие владеют ясновидением, и прошлой ночью я видела его призрак. — Вы видели его призрак? — воскликнул я, заинтригованный. Она кивнула своей золотисто-каштановой головой. — Так же ясно, как я вижу вас, — ответила она. — Я видела его настолько явственно, что решила, что это еще один доктор из пансионата, которого вы прислали вместо себя посмотреть, как поправляется мой муж. Я сидела у кровати с пригашенной лампой, когда мое внимание было привлечено каким-то движением, и, подняв голову, я увидела вашего друга, стоящего между мною и светом. Я собралась с ним заговорить, когда заметила необычное выражение его лица, настолько необычное, что уставилась на него и не находила слов — казалось, он смотрел с восхищением на меня, или на моего мужа — мне трудно сказать, на кого. Он стоял прямо, не сутулясь, как обычно («Так что вы тоже за ним наблюдали», —подумал я), и на его лице было написано абсолютное торжество, как будто он наконец добился чего-то, чего ждал и ради чего работал в течение очень долгого времени, и он сказал мне очень медленно и отчетливо: «Следующая очередь будет моя». Я собралась ответить и спросить, что означает его необычное поведение, когда вдруг обнаружила, что через него я вижу лампу, и, прежде чем я пришла в себя от удивления, он исчез. Я поняла это так, что мой муж будет жить, а сам он умрет. Я сказал ей, что если исходить из того, что мне известно об обоих случаях, ее интерпретация похожа на правду, и мы простояли еще несколько минут, рассказывая истории о привидениях, прежде чем она вернулась домой через свою железную калитку. Виннингтон медленно поправлялся после своего приступа, хотя еще не мог вставать с постели. Его отношение к миссис Беллами претерпело странное изменение: он еще продолжал каждый день спрашивать меня, видел ли я ее у почтового ящика и что она говорила о себе, но он больше не высказывал сожаления, что не чувствует себя достаточно хорошо, чтобы сопровождать меня в этом направлении и познакомиться с нею; напротив, его поведение наводило на мысль, что он и она разделяют какую-то тайну, в которой нет места для меня. Хотя ему бывало и хуже, его последний приступ настолько его изнурил, что болезнь одержала верх, и видя, что он уже вряд ли встанет с постели, я снисходительно относился к его слабости к миссис Беллами, будучи уверенным, что это не принесет вреда. Я старательно описывал больному ее визиты к почтовому ящику, пересказывал, что говорила она и что говорил я, и пока я говорил, его глаза светились тайным удовольствием. Насколько я мог понять (так как он не удостаивал меня своим доверием), он выжидал подходящий момент, когда Беллами опять превысит дозу, но меня не очень беспокоило, что он намерен тогда предпринять, так как я знал, что он физически неспособен пересечь комнату без посторонней помощи. Поэтому его грезы вряд ли могли привести к серьезным последствиям, и я не стал думать, чем бы охладить его фантазии. — 103 —
|