|
Наконец, на мгновение я виделся со своей дочерью Гунтыней. Ещё первые часы становления. Ещё ослеплена миром. Ещё сама по сути принадлежит Девачану. Порог пройден, но душа, мечтая, зрит в пространство. С каким чувством ждал я этого мгновения! Но мгновение истекло. Благословение моего сердца этому хрупкому, совсем слабому милому существу. Мой друг, готовясь к часу мучений, ощущала за окном ликование грохочущей, торжествующей небесной стихии. Всё сливалось в море огня сверкающих молний. Но всё это в Межапарке было в меньшей мере. Прекрасный, могучий час! В час огня родился наш ребёнок. Пусть огонь благословит его на века! Странно это звучит в моей душе: отец. Необычно, красиво, как-то сокровенно свято. Как много ответственности в этом звуке, космических тональностей. Я встретился с некоторыми друзьями, радовались вместе со мной. Человек родился на свет! Что это значит, понимают ли это и сознают всем сердцем, всем существом каждые мать и отец? Родить человека для земли, нового обитателя Космоса, сотрудника Высших Сил, слагателя ритма эволюции! Не создаёт ли всё это совсем новую эпоху в жизни двоих людей, являющихся друзьями? Не велит ли это разрушить любую малейшую корысть и торжественно взять на себя миссию – вести судьбу человека? Но, поистине, осуществить это не способен ли только человек высшего сознания? Можем ли осознать мы, родители, что нам надо хоть немного стать похожими на Тех, кто перешагнул порог эволюции земной жизни? Ибо как же иначе мы можем осмелиться стать воспитателями Человека? 14 мая. Воскресенье, вечером Только теперь полностью понимаем тот мир, который Роллан изображал в своём «Лете». Первая встреча матери и ребёнка, первые прикосновения – это великие события, волшебно рождающие чудеса и упоение. Человек – это воистину чудо, это – мистерия. Каждое тело и душа человека проходит сквозь сплетения космических энергий. И кто же может расколдовать её, эту книгу энергий, когда каждый атом в ней является сам по себе микрокосмом, отражающим всё Мироздание? И всё же для Космического глаза каждое существо в своей завершающей структуре, в своей сути, возможно, кажется простым. У моего друга сегодня на столике в вазе громадный букет роз. И фиолетовый душистый горошек, а для Гунты – фиалки. С ними Прана, Солнце. От Доктора – семь роз. Трижды сквозь муки жизни и смерти шёл мой ребёнок. Дважды мой друг была под наркозом, чтобы подготовить жилище – дорогу для будущего ребёнка. И теперь – сверхчеловеческий крик боли, покрытый улыбкой матери. В болях крещён каждый ребёнок, но наша Гунтыня – троекратно. — 47 —
|