|
Идеалистичность менделизма ложна. Синтетическая теория эволюции ссылается на материю, на биохимические свойства генов. Что за полвека проверено многотрудным экспериментаторством. Именно советский подход является метафизически мутным. «Подразумевает аристотельское „разумное обоснование“, телеологию при заявленном отречении против идеализма» (Мёллер). Есть и сходство с Гёте: загонялся месяцами по Сицилии, найти пытаясь «урфлянцу» — совершенное растение, прародителя современной флоры, по влиянии среды выродившейся. Менделизм и вовсе с религией, философией, политологией не связан. Верующему по силам эволюцию толковать с его колокольни. Что конкретику происхождения видов отнюдь не затрагивает. Разве богу не возможно подстраивание мутации наравне со средой? Воплощая так свою elan vital? Замена бога на «природу» либо «диалектику» ничего не меняет. Так и пафос обустройства человечества менделизму не помеха. Даже подспорье. Лучше ламаркизма. Будучи в Москве, Мёллер ещё написал “Out of the Night”. Про то, как устранение средового неравенства позволит использовать законы Менделя на совершенствование здравоохранения, просвещённости. Советское государство книгу не восприняло. Зато в университете Индианы Мёллер является профессором, «по всему миру наикомпетентнейшим» (Хаксли). По мнению «советской науки», правда, лжеучёным, империализму продавшимся. Чем истинно страшна лысенковщина, так это прислуживанием естествознания политике. У нацистов это было с антропологией. Отличий от дела Галилея никакого. Вымученное признание звездоведа, мотивированное шкурно, — репетиция современных исповедей генетиков СССР. Зато надежде два повода. Удушение советской биологии перекинется на захирение всей советской науки. Подобно тому, как оккультноориентированные нацистские заправилы помешали создать атомную бомбу[34], возможно, советский военно-промышленный комплекс аналогично выродится[35]. Второе: судьба лысенковщины — свободному миру назидание. К счастью, наши прегрешения не настолько смертельны. Даже победа прайсистики в Обезьяньем процессе, даже подчинение науки спонсорам от истеблишмента либо корпораций, даже рвение малоинформированной бюрократии по поводу научной работы военно-промышленного комплекса не сделали нас аналогичными другим эпохам и странам. Наша теперешняя наука среди всего, что было раньше да везде, самая свободная. Мракобесы все находятся на Библейском Поясе, но не среди научного руководства. Штаты (южные), запрещающие преподавать эволюционистику, сочтёшь по пальцам. Но даже там они высшей школе не помеха. Рвение сотен университетских, институтских учёных освобождено. Даже президенту, даже конгессу не позволено силовать теорию, смещая несогласных. — 91 —
|