|
-- Эй, Васька, покажь "киякиры" (так называли крестьяне наш театр)! -- кричал дворовый зубоскал, распиливавший во дворе доски вместе с другими крестьянами и заметивший проходившего Ваську. -- Покажь, ну, что тебе? Не дождавшись ответа от Васьки, он продолжал свои издевательства, обращаясь к остальным рабочим: -- Кузьма-то в город с домашностью езжал к панам, так сказывал, что ён видал эвти ихние киякиры. Поставят, грит, Ваську головой униз, а ногами-то ён уверх, а евойную-то женку Минодору яму на ноги-то и плюхнут... Он с ей ползет, а сам во всю глотку орет: "Сударыня-барыня, пожалуйте ручку!" -- На голове-то ходить -- беда не велика, воля барская... Похуже того с им было: тринкать обучался два с половиной года... С тех пор, конечно, много воды утекло... Вследствие освобождения крестьян, увеличения числа грамотных и множества других перемен в жизни народа его мировоззрение на многие явления сильно изменилось. Не знаю, как теперь отнесся бы народ к человеку из своей среды, который специально учился бы музыке, но в те отдаленные времена Ваську особенно осуждали за это, хотя всем, конечно, было известно, что никто не спрашивал его, желает ли он обучаться музыке. Мне самой уже через несколько лет после объявления воли пришлось разговаривать со многими крестьянами по поводу судьбы Васьки-музыканта, и они еще тогда сильно порицали его за учение музыке. Когда я спросила: "Что же, значит, и грамоте учиться не хорошо?" -- один из крестьян заметил мне с иронией: "Ишь что приравняла! Известно, ученье -- свет, а неученье -- тьма; обучаться грамоте пользительно для человека, ну, а учиться тринкать-бринкать да пиликать на скрипке, терять на это время для крестьянина зазорно и перед людьми и перед богом". -- Как зазорно? -- удивилась я. -- Ведь на обучение Васьки была воля барская! Чем же он-то был виноват? -- Вестимо, баре что, бывало, вздумают, то и делают с человеком... А ведь ежели что неподобное, непереносное паны затевали с крепостными, -- веревку и о ту пору всегда можно было добыть. Несмотря, однако, на презрение крестьян к обучению музыке, самую музыку они очень любили и с любовью относились к музыкантам из своей среды: когда Васька еще парнем хаживал на свадьбы и праздники, его усердно угощали, одаривали, и если бы в то время над ним стряслась беда, то есть если бы он впал в нищету от какого-нибудь стихийного бедствия, каждый постарался бы поделиться с ним последним куском хлеба: "Он-де старается, и для него надо постараться". Но с тех пор как Васька поучился у князя, он совсем перестал играть для крестьян плясовые, а вечером уходил в сарай. "И пиликает, да таково нудное, что моченьки нет слухать", -- говорили крестьяне. — 85 —
|