|
В цирке ЛаВей работал три года. Потом ему это дело несколько прискучило, и он ушел в смежный жанр — в так называемый карнавал. Так в США называются группы артистов оригинального жанра, кочующие по глухим городам. Действуют они следующим образом. Приезжают в какой-нибудь Чухлома-сити и располагаются лагерем со своими палатками. Связного представления нет. Каждый забавляет публику в меру способностей. Кроме фокусников, канатоходцев, глотателей огня, силачей и прочих подобных персонажей в карнавале участвуют всякие уроды и другие диковинки. Ну, и, разумеется, практикуется всяческое веселое, а то и глумливое околпачивание деревенских простаков. В качестве иллюстрации можно привести аттракцион, который приводит в своих записках сам ЛаВей. Итак. Палатка, вывеска на которой обещает лекцию «про это». Напомню, что дело происходит в 50-х, в ханжеской американской провинции. Так что желающие валят толпами. Внутри палатки развешаны анатомические плакаты — да и сама лекция не выходит из рамок научпопа. Ведет ее сексапильная медсестра в белом халатике, надетом на голое тело. В помещении, отделенном матерчатой перегородкой, горит свет. Разумеется, все заглядывают туда — и видят ряды стульев, койку и экран. В конце экскурсии медсестра, невзначай демонстрируя увлекательную ляжку, говорит, что за отдельную плату можно посмотреть самое интересное в соседней комнате. Разумеется, дураки соглашаются. Они рассаживаются, и… на экране им показывают учебный фильм о последствиях сифилиса. Снятый так, что многие выбегают, чтобы «отдать обед природе». А «медсестра» уже обрабатывает новую группу придурков… Когда дойдет до учения ЛаВея, вспомните этот эпизод… В карнавале Антон трудился ассистентом фокусника, потом практиковал гипноз — или то, что артисты выдавали за гипноз. В общем, некоторые навыки, которые пригодятся в будущей профессии, ЛаВей приобрел еще в юности. Одновременно он подмолачивал игрой на музыкальных инструментах. Иногда в церквях — на органе, иногда и в стриптиз-клубах. По словам самого ЛаВея, именно такое совмещение пробудило у него отвращение к христианству. «Субботним вечером я видел мужчин, пожирающих взглядами полуголых танцовщиц на карнавале, а в воскресенье утром, когда я играл на органе у палаточных евангелистов на другом конце карнавала, я видел на скамейках тех же самых мужчин с женами и детьми, и эти мужчины просили бога простить их и очистить от плотских желаний. А в следующий субботний вечер они снова были на карнавале или в другом месте, потворствуя своим желаниям. Уже тогда я знал, что христианская церковь процветала на лицемерии, а человеческая природа находила выход, несмотря на все ухищрения, при помощи которой белосветные религии ее выжигали и вычищали». — 108 —
|