|
— Я вашу власть не признаю, я хочу уехать в Турцию. Ему разрешили… Вскоре после занятия турками города он вернулся, а когда формировалось мусаватское правительство, его назначили… министром внутренних дел, а раз так, охранка должна ему доложить. Ему доложили свои достижения, что они за последний месяц сделали, и в том числе, что завтра будут вешать трех большевиков, их Нури-паша утвердил. Когда он услышал фамилии Агамирова и Шатуновской, он им ничего не сказал, но сказал — приведите ее ко мне. И вот я вошла к нему в кабинет. Я этого совсем не ожидала. Он сказал им: — Уходите! И говорит: — Оля, здравствуй! Я назначен министром внутренних дел. И сразу, с места в карьер: — Где Степан? Я говорю, что Степан такого-то числа с такой-то пристани отплыл на пароходе „Туркмен“ в Астрахань. Просачивались до нас какие-то темные слухи, будто завезли их в Красноводск и там прикончили, но мы не верили, и я этого не сказала. Он говорит: — Ничего подобного. Ему охранка в порядке усердия доложила, что Степан скрывается в Баку. Нас тоже на допросах об этом спрашивали. Он им верит. Начал меня умолять, убеждать. — Где Степан? Мы располагаем точными данными. Я его спасу. Вы же знаете, он меня спас. Я его спасу. А так его будут искать, искать и прикончат в конце концов. Дайте мне его спасти. — Я вас уверяю, что его нет в Баку. Постепенно он входил в раж. — Фанатики вы! Безумцы вы! Ведь вы же поймите, что я его спасу. Почему вы мне не верите? — Бейбут-хан, поймите, что его нет. Он ничего не хочет слушать и до того разозлился, что ударил в ладоши, вошли два стражника — уведите ее. Иянеуспела сказать, что нас приговорили к повешенью, меня вывели… И вот я сижу и жду. И вечером открыл дверь турок, он немного знал русский. — Бедный девочка! Бедный девочка… Завтра, вот, парапет, вот! — и рукой от горла вверх показывает. — На вот! — кинул кисть винограду. Через час опять приходит: — Ой, молодой, совсем молодой. Завтра парапет, вот! На стакан вина! Еще через час: — На подушка! Спи хоть ночь, завтра тебя не будет. Я говорю: — Если ты такой добрый, там внизу в подвале мои братья сидят, сведи меня к ним. — Знаю. Их тоже, парапет, вот! — и опять рукой показывает. — Я хочу со своими братьями попрощаться, веди меня туда! — Нет. Что ты? Нельзя. Начальник тут. Меня тоже, парапет, вот! Я тогда как брошу кисть: — На! Не надо мне твоего винограда. — А-а… Подожди ночь. Подожди немного. Начальник уйдет. Ночью мы пошли туда. Только вошли, только успели обняться, поцеловаться, сказать друг другу, что будем петь Интернационал, уже: — 42 —
|