Спорные проблемы истории СССР

Для того, чтобы облегчить «перечисление» из середняков и бедняков в кулаки, Сталин изобрёл новые термины «кулацко-зажиточная верхушка деревни», «подкулачники» и пр., не применявшиеся до 1928 г. совершенно в партийной части и партийном лексиконе. Если до 1928 г. партийные решения, резолюции партийных комитетов, конференций, съездов (в том числе 15-го съезда) имели дело с точным термином и понятием «кулак», то теперь этот термин был незаметно подменён крайне растяжимым и неопределённым понятием ­– «кулацко-зажиточная верхушка». Политическая цель термина «кулацко-зажиточная верхушка» заключалась в том, чтобы зачислить в разряд кулаков «нужное» количество середняков, а политическая цель термина «подкулачник» – в том, чтобы каждый протест середняка и бедняка против преступной политики насилий и издевательств над основными массами деревни можно было квалифицировать как протест «подкулачника», «классового врага» и расправляться с протестующим, как с «агентом» кулака.

Фабрикация кулаков из середняков и бедняков связана одновременно с самой гнусной травлей, обвинением в оппортунизме и исключением из партии местных работников, не могущих найти необходимого процента кулаков или не находящих их вовсе.

В результате такой политики тот, кто в 1929 году считался бедняком или середняком, в 1930 году оказывался кулаком или из бедняков переводился в середняки, или даже сразу в некоторых случаях в кулаки. В 1930 и 1931 гг. все эти операции повторялись снова с той только разницей, что с каждым годом они принимали всё более и более гигантские размеры.

Сталин, как это свойственно бесчестному, беспринципному политикану, и здесь зачисление середняков в кулаки изображает как отдельные перегибы «на местах», как маленькие недостатки большого механизма, сваливает вину на других.

В действительности же это не «отдельные» ошибки, не «перегибы мест», а суть и результат общей политики и общей линии, результат всей системы мероприятий, одно из конкретных проявлений насилия, произвола и издевательства над трудящимися массами деревни, результат полного разрыва Сталина с принципами ленинизма вообще и с принципами ленинизма в крестьянском вопросе, в частности. Сталин ещё и в настоящее время в своей печати изо дня в день трубит о сопротивлении кулачества. На деле кулаков как определённой социально-экономической категории, занимающейся в той или иной форме эксплуатацией чужого труда, в деревне нет, по крайней мере, уже с конца 1929 года. Даже бывших кулаков (за исключением ничтожной горстки, которая устроилась работать в совхозах, на лесозаготовках и шатается в повстанческих отрядах или просто нищенствует в деревне) в настоящее время нет. Но Сталин не может признать этого неоспоримого факта. Он, как рыба в воде, нуждается в криках о кулацком сопротивлении и «оппортунистах». Для него эти крики выполняют теперь функцию аналогично той, какую выполняли крики о «жидах», «преступных агитаторах» и «внутренних врагах» для самодержавья.