|
Снятие нефтяного эмбарго (за исключением Ливии) 17 марта 1974 года произошло после того, когда США попытались демонстративно «выравнять» свою политику на Ближнем Востоке за счет дипломатических мер по разъединению войск. Но уже возникла новая ситуация — нефтяной кризис. Цены на нефть до этого были малоподвижны. Можно вспомнить, что в 1945 году, после окончания Второй мировой войны и в период восстановления мировой экономики, цена составляла лишь около 1 доллара за баррель, а перед нефтяным эмбарго 1973 года она увеличилась только до 3 долларов за баррель. Однако к моменту снятия эмбарго среднегодовая цена нефти уже поднялась до 12 долларов за баррель. Нефтяное эмбарго 1973 года открыло новую эпоху: динамика цен на нефть оказалась тесно увязанной с событиями на Ближнем Востоке, который являлся и является основным регионом, поставляющим нефть в Европу, Японию и США. В 1979 году, когда произошла так называемая исламская революция в Иране, среднегодовая цена составила 30 долларов за баррель, в 1980 году, когда началась ирано-иракская война, — 35,7 доллара. Затем цены сократились — в 1986 году среднегодовая цена составляла 14,3 доллара за баррель североморской нефти Brent, которая стала новым ценовым ориентиром, но в 1990 году, когда Ирак вторгся в Кувейт, цена опять выросла. Можно предположить, что многие политические деятели в США, да и в СССР надеялись на то, что после смягчения обстановки на Ближнем Востоке произойдет понижение нефтяных цен. Действительно, это происходило, и в 1998 году, после азиатского валютного кризиса, цена даже вернулась к тому уровню, который существовал после снятия нефтяного эмбарго 1973 года. Но в 2002 году цены опять резко поднялись и продолжали безостановочно расти. Во время издания этой книги они уже перешли за планку в 100 долларов за баррель. Конечно, постиндустриальные государства адаптируются к столь высоким ценам на нефть за счет энергосбережения и активизации других источников энергии. Но факт остается фактом: нефтяное эмбарго, вызванное октябрьской войной 1973 года, положило конец дешевой нефти. Однако вернемся от этого «нефтяного отступления» к Женевской конференции. Казалось бы, согласие США на связь Женевской конференции со всеобщим урегулированием открывало путь к ее успешной работе. Но на деле все оказалось намного сложнее, и основная причина заключалась в том, что Соединенные Штаты практически подошли к миссии Женевской конференции с мерками, не соответствующими тому мандату, который первоначально был ими выработан совместно с Советским Союзом. Позже Г. Киссинджер откровенно напишет в мемуарах, что Женевская конференция «…была средством собрать в одну упряжку все заинтересованные стороны для одного символического акта и посредством этого сделать так, чтобы каждый мог проводить сепаратный курс, хотя бы на некоторое время. Было сложно и собрать такую большую встречу, и после этого держать ее в бездейственном состоянии, в то время как дипломатия возвращается к двусторонним каналам»[36]. Яснее, как говорится, не скажешь. А договаривались в Москве во время пребывания там Государственного секретаря совсем о другом. — 117 —
|