|
— Значит, обидели, — убежденно сказала Софья Гавриловна. — Узнаю братца Ивана: меня не щадил под горячую руку — и такое бывало. Ну да ладно, сама этим займусь. Найду и верну. — Считаете, что я не справлюсь с хозяйством? — Отчего же? Справишься, девица разумная. И характером в папеньку. С хозяйством ты справишься, Варя. С собой не управишься. — То есть? — Муж нужен. Пора уж, пора, засиделась. А нам, женщинам, нельзя на родительских ветвях засиживаться: червивеем. Кошечек заводим, собачек, приживалочек или, того паче, любовников. Не красней, голубушка, не красней: мы обе женщины. — Очень вас прошу, тетушка, оставить этот разговор. — Нет, не могу, не взыщи. — Софья Гавриловна развела руками. — Это не разговор, Варенька, это предназначение твое, судьба. Либо в линию она пойдет, либо в тупик упрется, серединки нет. Анна Тимофеевна, матушка твоя, царствие ей небесное, мужа тебе не приглядывала? — Она считала меня взрослым человеком, тетя. — Она считала тебя ребенком, — отрезала Софья Гавриловна. — Ну ладно, будем искать. — Что искать? — испугалась Варя. — Супруга, сударыня, супруга тебе достойного искать будем. Здесь, в глуши, на тебя разве что медведь выскочит. — Тетя, мне очень неприятна эта тема, — сухо сказала Варя. — Давайте прекратим ее и… — А уж и прекратили, — сказала тетя. — Уже прекратили и нет никакой темы. А есть я, твоя тетя. Единственная твоя тетушка. Ты ведь любишь меня, Варенька? — Тетушка! — Варя нежно поцеловала почтенную даму. — Разве я дала повод сомневаться? — А раз любишь, значит, зимой переедешь ко мне. — Нет, дорогая моя тетя, не перееду. Очень бы хотела, поверьте, да не смогу. Вот Машу я к вам отправлю. — И Машу отправишь, и Наденьку, и сама приедешь. Варя с грустью покачала головой: — Это было бы прекрасно, только на кого же я детей оставлю? Ване год в гимназии остался, а еще Георгий и Коленька. Не на Федю же их оставлять, он и сам-то ребенок бородатый. А больше никого нет. Никого, милая тетя, я одна. — А батюшка? — Батюшка в Москве. — Ничего, в Смоленск перевезем, а упрется, так к нему детей отправим, пусть там учатся. — Боюсь, что вы плохо знаете своего брата, — улыбнулась Варя. — Это ты меня плохо знаешь, — ворчливо сказала Софья Гавриловна. — Всю жизнь ему потакали, всю жизнь с ним возились — хватит, пусть теперь он возится, пусть теперь он потакает. Если мы с тобой, Варенька, чего захотим, то того и добьемся. Я ведь еще дома догадалась, что ты сиротой себя вообразишь, горе как божью кару воспримешь и сама себя на алтарь семьи поведешь как жертву искупительную. Так пустое все это, выкинь из головы! В зеркало посмотрись, молодость ощути — и живи как жила! — 85 —
|