|
Вступил в кабинет. Поменьше московского, да и заседателей нет за присутственным столом. В полном одиночестве восседает за ним молодой подполковник. С рыжими бачками, но — без усов. А секретарь — тихий, как тень, — за отдельным столиком у меня за спиной. Подполковник бумаги листает, так на меня и не глянув. Ну и я, естественно, представляться ему не стал. Впрочем, это его не обескуражило. Буркнул, так и не глянув: — Прошу садиться. Сел на стул перед его начальственным столом. Что-то в рыжем подполковнике было нестерпимо раздражающим. Что-то казенно-бумажное, немецко-старательное. Мне это не понравилось, почему я и закинул ногу на ногу весьма вольготно. Подполковник чуть приподнял бесцветные брови и говорит: — Вас доставили на допрос. Явно намекал на мою салонную позу. Но я ее не изменил. — Я лишен чина и дворянства? — Чина и дворянства может лишить один лишь Государь. Следствие по вашему делу еще не завершено, следовательно, Государю еще не доложено. «Следствие — следовательно». Скучный господин. — Слушаю вас, подполковник. Допрашивайте. Вновь бровки его вздрогнули: видно, резануло его канцелярскую душу, что я запросто подполковником его назвал, а не «господином подполковником». Значит, не служил ты в полках, казенная душа… — Предварительное расследование выяснило, что вы выиграли полный список «Андрея Шенье» в карты у неизвестного вам поручика. — Спьяну, подполковник. Исключительно спьяну. Занесите в допросный лист, если сие уточнение в нем отсутствует. — Присутствует уточнение, присутствует, — с неудовольствием сказал подполковник. — Однако при этом присутствии отсутствует другое весьма важное ваше объяснение. Весьма важное. — Какое же? — Строка наверху. Над поэтическими строфами. Так сказать, обращение к читателям. — Обращение? — Я сразу сообразил, что он имеет в виду, однако переспросил с максимальным удивлением. — В первый раз слышу. — Не сомневаюсь. С ехидцей сказал подполковник. Даже чуть улыбнулся при этом. Подсиживают моего московского полковника, подумал я. И спросил: — Покажите-ка. Может, оно позднее появилось? Пока я крыс в каземате правилам приличия обучал? — В свое время. Все — в свое время. Подполковник через стол протянул мне лист бумаги и перо, предварительно ткнув им в чернильницу: — Извольте записать то, что продиктую. Я развернулся лицом к столу, взял перо. — Пишите цифрами: «Тысяча четыреста четырнадцать. Десять. Четыре. Четырнадцать». Написали? Теперь — словами: «Сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь…» Написали? Дайте мне. — 127 —
|