|
Я сижу на краешке скамьи в чьих-то ногах, поставив в проход чемодан. Общий вагон спит, похрапывая и постанывая, тусклые редкие лампочки освещают только проход в вагоне, и я не вижу своих спутников. Я пытаюсь что-то понять, но не знаю, что именно мне надо понимать. Я растерян и подавлен, я еще не осознаю своего сиротства, но ощущаю его тоску. Она давит меня, гнетет настолько, что я не могу заплакать. Я просто чувствую слезы внутри, чувствую до боли, хочу избавиться от них, но у меня нет сил на это. Плач остался там, па последнем перроне, где осталась мама. Я --один. А может быть, все обойдется? Я приеду к дяде и тете, меня обласкают и успокоят, объяснят и приютят. А потом за мной приедет мама... нет, лучше отец, чтобы все увидели его два ромба и два ордена. Да, да, он приедет, я так неистово хочу этого, что он не может не приехать. Он приедет и увезет меня, и... Я не знаю, сплю я или нет. Я так упрямо, так исступленно думаю об отце, который спасет, что вижу его... Вот он сидит на корточках перед огненным зевом буржуйки и сует в ее нутро бумаги, бегло их просматривая. Когда это было?.. Мы жили в дощатых бараках под Миллеровом, была зима, и злые донские ветры выдували тепло из нашей комнаты. И все время топилась эта буржуйка, я помню ее раскаленные бока, но только однажды отец топил ее бумагами... - И фотографии. - Тебе не жалко? - На них ты в погонах и орденах. Летят в печку толстые паспарту старых фотографий. Я так любил их разглядывать, ведь на них - отец и мать. Молодые и прекрасные. - Хорошо, что ты вовремя выбросил свои ордена. - Сначала я их заработал. Потом выбросил. Та присяга недействительна, ведь государь отрекся. Я присягнул другому знамени и заработал другие ордена. - Ты сделал выбор добровольно. Ты не метался между фронтами от наших к вашим, как метались многие. - Я и сейчас поступаю добровольно. Горят фотографии юности. Горит прошлое моих родителей, память их вчерашней чести и вчерашнего долга. - Надеюсь, не уволят. Я не могу расстаться с армией, это моя жизнь. Даже больше - смысл всей моей жизни. - Мы не виноваты в своем рождении. - Те, кого уже уволили, тоже не виноваты. Но лучше самим поставить крест на своем прошлом. - И все-таки я многого не понимаю. Для чего устроена эта чистка? - Армия сокращается. - За счет самых образованных и самых опытных? - Она должна изменить свой классовый состав. Это необходимость. - Ты веришь в эту необходимость? - Безусловно и окончательно. Я красный командир, я порвал со своим прошлым. И если спросят, могу с чистой совестью сказать, что вырвал все корни. — 157 —
|