|
Единственным существом, помогавшим мне не сойти с ума, был мой младший брат Кевин. Он был красивым ребенком, и я любил его. Месяца за три до его рождения мама разрешила мне посмотреть специальный выпуск рождественских мультфильмов. Программа закончилась, и ведьма почему-то отправила меня в комнату братьев. Спустя несколько минут она ворвалась туда, схватила меня руками за шею и принялась душить. Я мотал головой из стороны в сторону, пытаясь освободиться. Воздуха не хватало, перед глазами замелькали черные точки. Я изо всех сил пнул маму в ногу, чтобы она отпустила. И вскоре пожалел об этом. Через месяц после того как ведьма попыталась меня придушить, мама сказала, что я так сильно ударил ее по животу, что ребенок родится с врожденными дефектами. Я почувствовал себя убийцей. Мама без конца твердила об этом; она заготовила несколько версий случившегося для тех, кто хотел ее слушать. Например, она говорила, что попыталась обнять меня, а я в ответ пнул ее – или ударил – в живот. Она утверждала, что я просто ревную ее к новому ребенку. Что боюсь, вдруг из-за него она будет уделять мне меньше внимания. А я на самом деле очень любил Кевина, но из-за того, что мне не разрешалось даже смотреть на него – как и на других братьев, – не мог показать, как я к нему отношусь. Помню, однажды в субботу мама увезла мальчиков на бейсбольный матч в Оукленд, а папа остался присматривать за Кевином, пока я выполнял обычную домашнюю работу. Когда я закончил со всеми делами, папа вытащил Кевина из колыбели. Я с удовольствием наблюдал, как он ползал по полу в своем забавном комбинезоне. Я подумал, что мой братик – очень красивый малыш. И тут Кевин поднял голову и улыбнулся мне. Мое сердце растаяло. Он на секунду заставил меня забыть обо всех страданиях. Его невинность очаровала меня; я ходил за ним по дому, вытирал ему слюни и постоянно держался на шаг позади, чтобы он вдруг не поранился. До того как мама вернулась, я успел поиграть с ним в ладушки. Он так заразительно смеялся, что у меня потеплело на сердце. Потом, в самые черные моменты, я всегда думал о братике. И улыбался внутри, когда слышал, как он смеется. Воспоминания о недолгом опыте общения с Кевином вскоре поблекли, и ненависть снова завладела моим сердцем. Я боролся с этим чувством, но оно было сильнее меня. Я знал, что меня никогда не будут любить, что я никогда не буду жить, как мои братья. Но хуже всего то, что я прекрасно понимал: пройдет совсем немного времени, и Кевин научится ненавидеть меня так же, как остальные. — 52 —
|