|
Хоть я и был ребенком, я не мог не заметить, как она менялась в присутствии отца. С причесанными волосами и макияжем на лице, мама вела себя спокойнее. Я очень радовался, когда папа был дома. Если он не на работе, значит, она не будет бить меня, наказывать зеркалом и отправлять в гараж. Отец стал моим защитником. Стоило ему отправиться в гараж, чтобы поработать, я шел следом за ним. Если он устраивался с газетой в любимом кресле, я садился у него в ногах. По вечерам после ужина мы с папой убирали со стола: он мыл посуду, а я вытирал. Я знал, что, пока я рядом с отцом, мне не причинят вреда. Однажды, когда папа уходил на работу, я пережил глубокий шок. После того как он попрощался с Роном и Стэном, отец встал на колени, положил руки мне на плечи и попросил быть «хорошим мальчиком». Мама стояла позади него, скрестив руки на груди, и зловеще улыбалась. Я посмотрел в глаза отцу и понял в тот же миг, что я – «плохой мальчик». Мне стало холодно, по спине забегали ледяные мурашки. Я хотел схватить папу и никогда не отпускать, но не успел даже обнять: он встал и вышел из дома, не сказав ни слова. Некоторое время после папиного предупреждения между мной и мамой все было тихо. Когда отец был дома, мы с братьями обычно играли до трех часов дня. Потом мама включала телевизор, чтобы мы могли посмотреть мультики. А для моих родителей наступал «счастливый час». Папа выставлял на кухонный стол бутылки с алкоголем и красивые высокие бокалы. Резал лимоны и лаймы на дольки, выкладывал на маленькое блюдце рядом с банкой вишен. Они часто пили с трех часов и до тех пор, пока мы с братьями не отправлялись спать. Помню, как родители танцевали на кухне под музыку из радиоприемника. Мама с папой прижимались друг к другу и выглядели очень счастливыми. И в такие моменты я думал, что могу забыть о своих бедах. Я ошибался. Мои беды только начинались. Спустя пару месяцев, в воскресенье, когда отец был на работе, мы с братьями играли в нашей комнате и вдруг услышали, как мама с криками бежит к нам. Рон со Стэном рванули в гостиную, чтобы спрятаться. А я сразу сел на стул. Мама приближалась ко мне, вытянув руки. Я отодвигался вместе со стулом, пока не уперся в стену. Мама смотрела на меня стеклянными глазами, от нее пахло выпивкой. Я закрыл глаза, и удары стали сыпаться на меня со всех сторон. Попытался защитить лицо руками, но мама не давала мне этого сделать. Казалось, избиение не закончится никогда. Наконец мне удалось прикрыть лицо, но мама схватила меня за руку – и в этот момент потеряла равновесие, резко отступив назад. Она резко дернула меня, я услышал, как что-то хлопнуло, и почувствовал резкую боль в плече. Судя по удивленному выражению лица, мама тоже слышала хлопок, поэтому быстро отпустила меня, развернулась и вышла из комнаты, как будто ничего не случилось. Я придерживал правой рукой поврежденную левую и чувствовал, как она наливается болью. — 12 —
|