|
Спустившись в шахту, я почувствовал себя персонажем одного из романов Диккенса: потные и грязные от угольной пыли люди работали там в полусогнутом положении, в постоянном сумраке, и без оплаты. Из щелей повсюду сочилась вода, впереди через лопасти вентиляторов, гнавших горячий и наполненный угольной пылью воздух в забой, мелькали тусклые желтые огоньки. И в самой глубине этого ночного кошмара сверкающий черной угольной пылью забой, весь окутанный густой, гибельной для человека пылью, как от горящей автопокрышки. Нет, пожалуй, на земле ничего более похожего на преисподнюю, чем постсоветская угольная шахта. Вряд ли где-либо на нашей планете есть еще столь опасные места. Спустя год после моей поездки на шахтном комплексе «Октябрьская революция» погибли пятьдесят три человека, когда провалились плохо подпертые туннели. Это была одна из причин, почему в прежнем Советском Союзе в индустриальный век средняя продолжительность жизни шахтера равнялась всего 57 годам. У нашей делегации от газеты «Джорнел» на разговоры с шахтерами около Белого дома не было времени – нас ждали беседы со слишком важными и влиятельными людьми. Перед встречей с Чубайсом мы зашли к министру финансов. Худощавый, в очках, с короткими усами, Михаил Задорнов сидел за столом под висящей на стене копией чека на пятьсот миллиардов долларов, который был выписан на имя Российской Федерации от специального отдела денежных переводов компании «Морган Стенли». На другой стене находился хорошо выполненный портрет министра финансов в правительстве царя Николая II, который председательствовал при неудачной попытке России получить заем на международных финансовых рынках, когда большевики с легкостью отказались от уплаты долгов по займам имперской России. Задорнов, похоже, был полон решимости навсегда отказаться от такой традиции. Он не признавал даже слово «дефолт» (что сделал бы и любой другой министр финансов), когда мы прямо поставили вопрос о позорной некредитоспособности России. На сей раз все будет по-другому, заверял он. – Россия приперта к стене. У нас огромные побудительные причины, чтобы выполнить болезненные реформы. Россия выплатит все свои долговые обязательства, настаивал он. Ей просто необходимо «некоторое пространство для дыхания», чтобы укрепить свои финансы. Пока мы ожидали Чубайса, меня не покидала мысль, что если бы русские не разворовали большую часть богатств страны, то не было бы необходимости и в «пространстве для дыхания», или в какой-либо еще международной помощи. Сколько же миллиардов долларов было тайно вывезено из России в период девяностых годов? Точно не знал никто. По неофициальным оценкам, эта сумма колебалась от ста пятидесяти до трехсот миллиардов долларов, что примерно равнялось четырем годовым федеральным бюджетам. — 256 —
|