|
Понедельник, 29 октября. Позвонил Коэну в Баварию. Сказал, что приеду в четверг утром, поездом 5:20. Коэн ответил, что все записал и встретит меня на вокзале. Я повторил время прибытия поезда. У него был какой-то странный голос. — Вчера он написал Дайе[124], — сообщил он мне. Это было шестьсот шестьдесят семь лет тому назад, день в день… — И наверное, почти минута в минуту, — ответил я, в полном изумлении. — …когда император Запада решился на страшный шаг. Я онемел, у меня просто руки опустились. На всякий случай еще раз повторил, что приеду в четверг утром. Во вторник, 30-го, пошел на улицу Бак — попрощаться. Д. уже почти примирился со своей учительницей, и она не вызывала у него прежней неприязни. Элизабет стала подшучивать над моими «ритуальными» короткими наездами в Баварию. Я объяснил, что мне предоставили «роздых» только с четверга по воскресенье. Что я уже подготовил Пятую сонату. И что вернусь в понедельник, 5 ноября. Четверг, 1 ноября. В библиотеке Коэна. Коэн сообщил, что атоллы — это гигантские некрополи, покрытые тонким живым слоем микроскопических минеральных организмов, которые возводят горы для воды и для безмолвия. В течение многих миллионов лет. И что мы в сравнении с ними — еще более микроскопические создания. Пятница, 2 ноября, День поминовения усопших. После ужина мы с ним сыграли дуэтом. Потом, в унисон, Пятую сонату. Мысленно представляя себе фортепианный аккомпанемент. Коэн, после ужина (совершенно безмолвного): — Мы существуем в том, что существует, так же как рыбка, выброшенная на песок, задыхается в воздухе и свете. Суббота, 3 ноября. Сквозь ветви подлеска падающий сверху свет ставит свою печать на все, чего касается. Отвращение при мысли, что нужно так долго ходить, чтобы признать знакомое. Чтобы снова встретиться с тем, что ты покинул ради дальнейшей ходьбы, но что было начальной целью этой ходьбы, — с безжалостным, но притягивающим светом, прозрачностью леса, отрешенностью природы, отсутствием возраста. Ужас перед светом. Воскресенье, 4 ноября. Бавария. Спускался в деревню. На улице маленькая девочка говорила по-французски. На какой-то миг я, кажется, понял Йерра. Это великая радость — услышать кого-то говорящего на твоем родном языке прямо на улице. Пусть и с резким, отрывистым, гортанным акцентом. Понедельник, 5 ноября. После шести вечера пошел на улицу Бак навестить малыша Д. Привез ему немецкую игрушку — сборную немецкую пекарню и маленьких пластмассовых человечков. Он выказал гораздо больше радости, чем год назад. Его ухо уже зажило. — 149 —
|