|
Теперь посмотрим, что будет, когда исследователь наконец-то узнает от прибора то, что он и предполагал узнать. Прибор – объект макромира, который исследует микромир. Параметры прибора из этого мира, из нашего, из макроскопического, как и получаемые данные. Эти макроскопические данные будут только теми, которые могут распознаваться в макромире. В итоге прибор даст информацию лишь о тех частях микромира, которые могут отзываться на зов прибора в тех сигналах, которые могут существовать в макромире. Прибор как в зеркале увидит самого себя, то есть работу своих сигналов, и не больше. Все зоны микромира, не воспринимающие данных сигналов, будут для прибора просто прозрачными и пустыми. Для исследователя тоже. Остается и дальше проводить только мысленное экспериментирование, абстрактно-логическое конструирование и математическое моделирование. И всё это на базе уровня собственных знаний, собственных ожиданий и на основании только того, что сигналы прибора каким-то безобразным образом могут сопрягаться с реальным миром разбитых вдребезги микрочастиц в характеристиках абсолютно иного им мира макроскопических явлений. Сильный метод. Ну, и, наконец, все данные собраны, систематизированы, подвержены расчетам и подлежат обобщению и анализу. Чем и как это будет делать исследователь? Он это будет делать шаблонными классическими понятиями макромира, потому что других понятий у человека просто нет. У него нет мыслительных категорий и логических элементов даже для элементарного представления процессов, реально происходящих в квантовом мире. Все наши научные образы являются макроскопическими, и выход за них опять же возможен только через математическую абстракцию, в пределах которой нет уже ни исходного макромира (он пропадает в пучине мертвых формул), ни искомого микромира (он остался еще ранее вне нашего наблюдения). Совершив блистательный виток по математической абстракции микромира, сверстанной в характеристиках макромира, исследователь вновь обработает полученные данные микромира в шаблонах классической физики макромира. Такая череда предельно логических соответствий здравому смыслу в современных методах исследований, конечно же, не может не внушать к полученным результатам самого благоговейного уважения. Со стороны тех, кто эти исследования проводит, естественно. Но и это еще не все беды, которые сомкнулись над «теоретической физикой». Завершает эту беду тот самый принцип неопределенности. Напомним – этот принцип просто делает все эти вероятностные расчеты хоть как-то корректными заботами упоминаемого нами Вернера Гейзенберга. В математическую основу этого метода мы вдаваться не будем. Пусть математика остается математикой. Мы посмотрим, что означает этот принцип в своей методологической основе, («принцип неточности», если мы еще не забыли), как способ познания. Уже само по себе интересно, когда в точной науке неточность возводится в принцип. Так посмотрим, на каких хотя бы теоретических основаниях. — 69 —
|