|
Определившись, таким образом, с вопросом, где именно хранится информация (в волне), мы получаем очень интересную картину света – волновая природа света знает, куда надо придти и с каким усилием осуществить воздействие, а фотон слушается волну, направляясь туда, куда она приведет, и совершает там работу как частица. Здесь мы подошли к тому моменту, о котором говорили выше как об этапе, который требует определенной смелости для выхода за границы «потрогать и увидеть». Однако здесь нам для подобного шага уже легко набраться смелости, поскольку волновая природа вещества в трактовке самой физики, давно уже совершила этот выход за те пределы, которые сама же физика так свято охраняет. Атомный мир и квантовые взаимодействия – это как книжка «Раскрась сам», где есть определенные известные точки физической картины, которые соединяются между собой различными теоретическими контурами. Зоны в пределах этих полученных контуров раскрашиваются физиками с помощью различных математических моделей. Во время заполнения таинственной пустоты очередного гипотетически вычерченного контура когда-то и возникло понятие о волновой природе вещества, и возникло оно как противодействие теории квантового скачка. Когда говорят о квантовом скачке, то, естественно, имеется в виду электрон, который перескакивает с орбиты на орбиту. Но при этом часто забывают, что речь-то идет не просто о скачущем электроне, речь идет о переходах из одного состояния в другое целого атома. И весь парадокс этих переходов состоит в том, что атом, (реально существующий атом), в процессе перехода из одного физического состояния в другое не имеет никаких промежуточных физических состояний! Чтобы это понять во всей парадоксальности, представьте себе подростка, с которым вы знакомитесь в электричке, выясняете, что он мечтает стать знаменитым футболистом, беседуете далее, и он прямо в процессе своего монолога, непосредственно между звуками «а» и «б» следующего слова, превращается в старца, который показывает в своем кабинете макеты мостов и виадуков, которые он за всю свою долгую жизнь настроил. Именно такие чудеса творит с атомом электрон, когда меняет свои орбиты. При этом сам электрон также не имеет никаких промежуточных состояний. Он просто исчезает с одной орбиты и тут же появляется на другой. Это должно произойти абсолютно одновременно, иначе будет нарушен закон сохранения вещества. Смелые Бор и Гейзенберг решили, что не будет большой беды, если поверить в то, что природа в какой-то момент может стать непознаваемой, а вне природы может быть что-то, что этой природой руководит. Эта позиция встретила сильное внутреннее сопротивление Шредингера, который решил бороться за непрерывность материи насмерть, (почти две тысячи лет материя считалась непрерывной в изменениях, а тут – скачки!). Он создал волновую концепцию квантового мира, где вместо скачка было непрерывное пространственное изменение вещества в форме неких волновых пакетов. Но у него получилось, что у этих, спасающих материалистические традиции, волновых пакетов, … нет никакой массы. То есть они, эти волны непрерывной материи, все-таки, - не материальны, поскольку у них нет никакой физической плоти. Так физика перешагнула тот самый порог «потрогать и увидеть». Впрочем, это более оказало влияние на самого Шредингера, который впоследствии склонился к идеалистическому мировоззрению. Основную же массу физиков такими простыми вещами, как нематериальная основа поведения материальных частиц, с толку не собьешь. Поэтому основная масса физиков – не Шредингеры. Но и они все горой стоят за шредингеровскую волновую механику, где электрон направляется некоей непрерывной волной. — 129 —
|