|
– На следующей… А вы – вот они, даже пораньше, – залепетал Пожамчи, – и слава богу, а то я весь в страхе, поэтому и решил себе позволить для храбрости. – Ну и хорошо… Мы сейчас к вам в купе зайдем – вы один ведь следуете? – Именно так. – Ну и хорошо, – повторил старший, помогая Пожамчи подняться в вагон. «Господи, – пронеслось в мозгу холодно и стремительно, – а я ведь литератору брякнул, что в Совдепию вертаться не хочу! Господи, неужели пропал? К полиции брошусь в Ревеле, кричать стану, отобьют…» Трое завели Пожамчи в купе – Никандрова в коридоре не было, – затворили дверь и сели на плюшевые сиденья, только старший остался стоять, чуть склонившись над испуганным человеком в касторовом пальто с зажатым в правой руке желтым портфелем. – Сколько у вас сейчас бриллиантов? – Если по долларовому курсу – то… Я только прошу извинить – вы мне даже мандатов не показали… Старший обернулся к спутникам: – Влас Игоревич, предъявите ваш мандат. Влас Игоревич достал из кармана тупорылый браунинг и навел его на Пожамчи. – Вот это первый мандат, – неторопливо заговорил старший, – но он слишком громкий, поэтому мы взяли и второй мандат, не так ли, Валентин Францевич! Валентин Францевич вытащил руку из кармана коротенького казакина, отороченного серой мерлушкой. В руке у него был нож, и Пожамчи сразу же ощутил, какой он острый, этот нож, и какой холодный, хотя видел он хирургически белый кусок стали всего мгновенье: Валентин Францевич сразу же спрятал его, усмешливо глянув на гохрановского контролера. – Так вы что ж – грабители? – Неужели я похож на грабителя? – спросил старший. – В прошлые годы вы меня даже по имени-отчеству не рисковали, а все больше «ваше превосходительство». – Господи, Виктор Витальевич, неужто вы?! – Слава богу, – улыбнулся старший, – признали. Усы меня так старят или очки? Так сколько в долларах будет? – Миллиона два будет. – И вы с таким-то богатством, принадлежащим республике рабочих и крестьян, деру хотели дать? Ай-яй-яй, Николай Макарыч, как совестно! Народ голодает, а вы… – Господи, Виктор Витальевич, да я готов отдать вам половину, только… – Не буду, не буду, – усмехнулся Виктор Витальевич, – я вас убивать не буду. Курить хотите? – Бросил. – Сердечко? – Да нет, не жалуюсь. Табак дороговат. – С вашими-то деньгами? – Курочка по зернышку клюет, – попробовал пошутить Николай Макарыч и даже чуть посмеялся, уголком глаз посматривая на двух сидевших у двери, но Виктор Витальевич его оборвал: — 25 —
|