Беспредел

— На территории особняка наших людей нет, — заверил Климов. — А снаружи я уже не знаю, как там Беркесов распорядился. Наверное, все как обычно.

— Я немного говорю по-итальянски, — сказал Билл. — Поэтому пойду погуляю до парку. Надеюсь, что меня не пристрелят.

Когда Трокман вышел, Климов придвинулся ближе ко мне:

— Орлов умер сегодня ночью. Скоропостижно.

— Вот как? — переспросил я. — Я с ним виделся недавно. Он прямо полыхал здоровьем. Что говорят врачи?

— Инфаркт, — вздохнул Климов. — Он понервничал из-за того, что у него хотели отобрать помещение его Центра. Позвонил бы мне. Я бы в шесть секунд все устроил. Вот так вот — и до шестидесяти не дожил…

Грусти при этом в глазах генерала не был. Был настороженный вопрос: не я ли прикончил Орлова. Климов был достаточно опытным, чтобы это подозревать. Но, оказалось, что он подозревает не только меня.

— Мне вся эта история не нравится, — продолжал Климов. — Двойная смерть Ларссона и Орлова. Этот эшелон. Ты знаешь, что там произошло?

— Подробностей еще не знаю, — признался я.

— Все сопровождение перебито одним и тем же оружием, которого у них в табеле не было, — почему- то перешел на шепот генерал. — Всех положили из одного израильского автомата ”Узи”. Девятимиллиметровые патроны, пули пропитаны цианидом. Кто же этот ухарь, который вскочил на ходу в поезд и перебил всю охрану?

— Он мог пробраться в эшелон на станции, — предположил я. — Потом проник в вагон, застал их всех пьяными или спящими — ты же знаешь, как они несут службу, — и уложил всех одной очередью.

— Нет! — Климов повысил голос. — Они отстреливались. Почти каждый по полрожка выпустить успел. Весь вагон изрешечен очередями. Что ты на это скажешь?

— Уж не думаешь ли ты, — засмеялся я, — что это сделал я? Нет, Климов. Годы уже не те. Я уж не говорю о том, что подобные штучки нам категорически запрещены. Мы все-таки не вы. На подобные акции нужно разрешение президента и конгресса.

— Ладно, — махнул рукой Климов. — Мозги мне пачкать. Разрешение президента! Я будто не знаю о ваших делишках и твоих, в частности. Но в данном случае я, конечно, не на тебя думаю. Тут явно не твой почерк.

— Слава Богу! — сказал я. — А то я совсем было решил вызвать своего адвоката.

— Не зубоскаль, — поморщился Климов. — Дело-то очень серьезное. Не Койот ли все творит?

"Койот мертв”, — подумал я, но вслух переспросил: