Беспредел

Это была глобальная политическая ошибка.

Поначалу даже не поняли местные жители, что их обложили данью. По доброте м простоте своей несли пришельцам на ладьи, что они просили (а они уже не "просили", а требовали): меха, холсты, мед, еды и питья. Всего было вдоволь — ничего не жаль для дорогих гостей. А уж как это все выгодно можно было продать и в Константинополе, и в других заморских городах — никто из них и понятия не имел.

Увеличили норманны дань. И опять несли — с радостью, добротой и шутками. И уходили перегруженные боевые ладьи то вверх, то вниз по рекам. Но дела с Византией шли все хуже и хуже. Оптовые цены на шелк сбить не удавалось. Пришлось снова прибегнуть к "прямому действию". Но вышла заминка. Несколько флотилий Игоря — сына Рюрика — были уничтожены флотом Императора, применившего боевую новинку — греческий огонь, о существовании которого норманны даже не слышали. Сам Игорь с остатками разгромленного флота чудом спасся.

Прибыли не было никакой, а убытки были колоссальными, какие всегда бывают после провала "прямого действия" при рэкете. О моральных убытках и говорить нечего. Банда косо поглядывала на своего обанкротившегося предводителя. Ни Рюрика, ни Олега, ни Игоря никто, естественно, князьями не числил, включая и их самих. В князья их произвели летописи, писанные через 300 лет, а то и позднее. Были они простыми предводителями разбойничьих банд, действующих на чужой территории, приняв гостеприимство местного населения чуть ли не за право экстерриториальности.

Частично покрыть убытки можно было, только взяв еще раз дань у местных простаков, которых историки будущего назовут древлянами.

Простаки при виде изможденных и опаленных греческим огнем своих старых знакомых принесли им от души все требуемое: и шкуры, и мед, и смолу, и кожи, а также много снеди. Как ни много всего было, но убытков от неудачного рэкета этим покрыть было невозможно.

Тогда в голову неграмотного норманна Игоря, косматого бородача в рогатом шлеме, пришла та же самая гениальная мысль, что через тысячу с гаком лет пришла в голову вождю мирового пролетариата: провести продразверстку вместе с промразверсткой.

Простаки-древляне сначала не поняли, чего от них хотят. Им объясняли, что они должны сдать запасы всех своих погребов и амбаров до последней пылинки, все меха и шкуры, да вдобавок отдать каждую вторую женщину, как для услады своих благоприобретенных господ, так и для продажи на невольничьих рынках (товар, порой, не уступающий по цене шелку). Когда же поняли, то, естественно, наотрез отказались подобные наглые требования своих гостей выполнять. Это они так думали, что это гости. Гости уж давно считали их своей собственностью — ценнее меха и меда, трудолюбивые, простоватые и мирные рабы. Возмущенные их отказом быть добровольно ограбленными до нитки, норманны схватились за мечи, чтобы единственным известным им способом уладить спор. Но они явно переоценили силу своего обаяния и своих доводов, а равным образом и силу своих мечей, поскольку были практически все перебиты, а захваченный в плен Игорь разорван деревьями. Эта высшая мера наказания ранее применялась исключительно к хищным и жадным волкам, которые убивали в стаде в сто раз больше скота, чем могли съесть.