|
Теперь о финансовой прозрачности. По специальному соглашению федеральное правительство и провинции должны выделять равные средства на систему здравоохранения. Тут происходят странные вещи. Когда федеральные власти выделяют средства, наша провинция, как и некоторые другие, выделяет такую же сумму из собственного бюджета. Однако ни федеральное правительство, ни граждане не могут понять, что провинциальные расхитители делают с этим денежным потоком. Такая же ловкость рук обнаруживается, когда выделяются федеральные гранты на профессиональный дневной присмотр за детьми-дошкольниками. Провинция предпочла истратить деньги не для оплаты воспитательниц, а для выделения дотаций семьям с неработающими матерями. Стоящие у власти неоконсерваторы по идейным соображениям выступают против того, чтобы женщины с детьми продолжали работать. (Во время предвыборной кампании они обещали помощь в оплате дневного пребывания детей наравне с федеральным правительством.) Отсутствие финансовой прозрачности делает бессильными как города, которым нужен дневной присмотр за детьми, так и федеральные власти, вкладывающие средства в достижение этой цели. Наряду с наступлением на систему здравоохранения, наибольший массовый протест (прежде всего со стороны взволнованных родителей) вызвала эпидемия экономии на некогда превосходной школьной системе Торонто. В городе и его окрестностях, куда вливается половина потока иммигрантов Канады, говорящих на восьми десятках наречий, почти исчезли учителя английского как второго языка. Из школьных библиотек были уволены библиотекари. Музыкальные и художественные программы были вычеркнуты из статей расходов как ненужная роскошь; в траур погрузились художники, театральные и балетные труппы, для которых небольшие дотации из городского бюджета были единственным способом удерживаться на грани исчезновения[39]. Судя по накалу протестов, наибольшим стрессом для родителей и школьников стало закрытие школ. Закрыты были десятки, и ещё над многими нависла угроза. Многие из закрытых школ были настоящими районными школами: дети могли идти туда пешком или ехать на велосипеде. Они были доступны и для детей-инвалидов, для которых специальные программы и учителя (тоже вычеркнутые!) создавали возможность нормальной учёбы. Когда-то школы воспринимались как естественные общественные центры. Теперь молодёжные группы и волонтёрские группы жителей района должны выкладывать большие деньги за пользование классами, залом собраний, гимнастическим залом или кафетерием. В результате бойскауты или девушки-лидеры уже не могут позволить себе ими пользоваться. Между 2000 и 2002 годами пользование школьными зданиями как общественными центрами упало на 43 процента. В 2003 году 350 вечерних курсов — от уроков фортепьяно или живописи до компьютерного дизайна — были ликвидированы: больше нет «обучения в течение всей жизни» для пенсионеров, иммигрантов и всех прочих[40]. Была введена плата за пользование баскетбольными площадками и бейсбольными полями при школах. Школы, строившиеся в ту пору, когда родители и налогоплательщики могли ими гордиться, теперь приговаривались к гибели. Их широкие коридоры и красивые холлы не вписываются в подлые формулы расчёта количества квадратных метров на одного школьника. Посредством мер такого рода социальный капитал культуры систематически истребляется. — 65 —
|