|
«Отчёт утверждает: диплом бакалавра стоит миллионы» — гласил заголовок утренней газеты в июле 2002 года. Из года в год летние номера газет поют читателям эту песню, подкрепляя мелодию статистикой — иногда правительственной, иногда от самих университетов. Упомянутый выше отчёт был подготовлен Статистическим управлением США, утверждавшим, что «человек, чьё образование ограничивается аттестатом полной школы[20] и работающий полный рабочий день, может рассчитывать на то, что между 24 и 64 годами жизни он или она заработает 1,2 миллиона долларов… Окончание колледжа и продолжение образования переводится в существенно больший заработок в течение жизни: порядка 4,4 миллиона долларов для врачей, юристов и обладателей магистерских и докторских степеней; 2,5 миллиона для бакалавров, окончивших колледж». В этот момент в газетной статье появляется некий аналитик (по-видимому, со степенью, оправдывающей это наименование), работающий на Американский совет по образованию, который характеризуется как «группа пропагандистов высшего образования». Он вплетает в общий хор собственный мотив: «Не все студенты способны рассматривать колледж как капиталовложение, но я уверен, что их родители это делают. Задача в том, чтобы убедить старшеклассников из числа отстающих, что идти в колледж стоит усилий». Среди прочего в отчёте было обнародовано, что мужчины с учёными степенями могут рассчитывать на то, что они заработают на два миллиона долларов больше, чем «женщины с тем же уровнем образования». Как там утверждается, это обусловлено вычетом периода вынашивания и воспитания детей. С обычным отставанием во времени тот же тренд прослеживается и в Канаде. Когда некий обеспокоенный родитель спросил докладчика на форуме в Торонто: «Когда же это мы решили поменять наши представления о том, что такое общедоступное образование?» — тот ответил пространной статьёй, опубликованной в 2003 году: «Сегодняшним молодым людям вбили в голову, что продолжение образования после школы есть ключ к получению достойной работы… в образовании более не видят уже инвестицию общества в следующее поколение; в нем видят инвестицию, которую студенты вкладывают в самих себя». Докладчик-публицист определил 1980-е годы как начало канадской трансформации, проследив через 1990-е сокращение бюджетного финансирования университетов и колледжей. В то же время доля студентов выросла за счёт выпускников школ с 15 процентов в 1975 году до 20 процентов в 2001 году. В ближайшем будущем ожидается дальнейший рост до 25 процентов. Увеличение числа первоклассных педагогов — тех самых преподавателей, по поводу отсутствия которых протестовали студенты 1960-х годов, — шло гораздо медленнее, чем рост количества студентов и умножение количества дисциплин. У профессуры не стало ни времени, ни энергии для персонального контакта со студентами. Пустота была заполнена «цыганами» — лекторами, которые перемещаются из одного университета в другой в надежде на постоянное место, и старшекурсниками, которым преподавание засчитывалось как практика. Грандиозное сравнительно с числом преподавателей количество тестов для оценки привело к изменению характера самих тестов. Все большая их доля может выражаться вопросами «Правильно или неправильно?» или «Какой из представленных ответов верен?». Это годится для проверки роботов, но не является средством стимулирования и поощрения критического мышления и глубокого понимания. — 27 —
|