|
Много фотографий — новые лаборатории, новые приборы, моменты решающих экспериментов. Впрочем, что это за фотография? Она как пунцовый мак на зеленой грядке, она бросается в глаза и задерживает на себе внимание… КАТАСТРОФА Дата снимка — 1924 год, и это мгновение запечатлено как свершившийся факт, как миг отзвучавших событий, над которыми никто уже не властен, которые давно отсветили, отгремели, стали тем, что связано с безнадежным словом — прошлое. Эта фотография как свет от далекой-далекой звезды. На фотографии — трое. Мужчина и две женщины. На нем морская форма — белая фуражка, белые брюки, белый воротничок из-под темного кителя. Это Берг. Рядом Нора Рудольфовна — она еще прекраснее, чем раньше, на ней ослепительно белое, совсем современное платье рубашкой, охваченное на бедрах тоненьким беспомощным пояском, низкое декольте, на голове широкая белая повязка до самых-самых глаз. Да, она еще красивее, чем прежде, и она еще печальнее прежнего. Между нею и Бергом тоненькая улыбающаяся женщина, молодая, темноволосая, прямой пробор и кудряшки на концах коротких волос. Она тоже в белом, она даже хорошенькая, но что-то тревожное исходит от нее и от всей фотографии. Может быть, такое впечатление складывается потому, что эта группа — вовсе не группа, здесь явно нет общего настроения. Уголки губ у Норы опущены, у той, другой, вздернуты в улыбке… Нет, лицо Норы вовсе не соответствует весенней буйной зелени, на фоне которой решила сфотографироваться эта троица. Если закрыть Нору ладонью, отстранить ее от спутников — фотография оживает, теперь ее пронизывает единое настроение. Он и она, весенняя буйность в лицах и окружающем фоне — вот то, что делает композицию ясной и красноречивой. Невозможно не прийти к единственному выводу — Нора здесь лишняя. Кое-кто из читателей, наверно, ожидает мелодрамы или трагедии, но произошло то, чего я никогда не встречала ни в жизни, ни в романах. И так как мое воображение отказалось мне служить, оно адресовало меня к Бергу. Я так и сделала. — В качестве кого же приняли Марианну в доме вашей жены? — Просто приехала девушка. Хорошая девушка, которая хотела пробиться в жизни. Она имела хорошие задатки. Я сказал бы: очень хорошие. Принципиальна, скромна, видела невероятную нищету, никаких связей, осталась одна, всех потеряла. — А как же Бетлингки отнеслись к тому, что ради нее вы оставили их дочь? — В сущности, это было сделано с общего согласия. Все к ней привыкли, и я к ней привык, и Нора Рудольфовна. На семейном совете было решено, что мы с Норой должны расстаться. — 102 —
|